– Давай, охотник, умывайся да чаю стакан выпей.
Когда я это сделал, мы надели телогрейки и сапоги и вышли на крыльцо. В деревне, освещаемой полной луной, как прожектором, стояла тишина. Только собаки иногда взлаивали, то в одном конце деревни, то в другом. У крыльца стояла лошадь, запряжённая в телегу с большим ворохом сена на ней. Мы закинули в телегу мешок с припасами, дедово ружьё и уселись на скамью, на передке сел Яков. Чуть тронув лошадь вожжами, он почти неслышно повёз нас по ровной грунтовке, уходящей за деревенские заборы, в поля с перелесками.
– Как лошадь твою зовут, дядя Яша? – спросил я хозяина.
– Руськой кличут, – отозвался он.
– А почему Руськой? – удивился я, – она ведь не русая, а тёмно-гнедая.
– Вот поэтому, – буркнул Яков.
Когда мы тронулись, дед тихонько нагнулся ко мне:
– Это Сюльви лошадь назвала. Она первая жеребёнка на руки взяла, когда лесхозовская кобыла жеребилась. «Руска», это по-карельски – «коричневый».
«Вот это да, – подумалось мне, – так, может, и название зайца – „русак“ – от карельского слова происходит? Заяц, и правда, коричневатый, а не русый вовсе. А к русским у него косвенное отношение».
Минут через сорок мы остановились.
– Петрович, давай устраивайся, тут твоя засида.
Я слез с телеги, посмотреть, что за место предназначено для деда. «Засида», как сказал Яков, была сделана в канаве, прорытой для осушения полей. Позднее я узнал, что они называются мелиоративными. По дну канавы хлюпала вода, по щиколотку, и Яков зарыл обрезанную по кругу двухсотлитровую бочку, сплющенную в овал, где было сделано сиденье для охотника. Дед достал из рюкзака жилет из брезента, на котором сзади нашиты длинные карманчики. Надев его прямо на телогрейку, застегнул на пуговицы, одёрнул, подвигался – удобно ли… Яков принёс веток, наломанных с куста, и понатыкал в эти карманчики. Когда дед сел в бочку, от соседнего куста его было не отличить. Перед ним стояли заранее вкопанные Яковом небольшие кустики, так что, если положить на бруствер руки, а на них голову, лица охотника не было видно. Дед установил перед собой ружьё и коробку с патронами.
– Ну, Яша, теперь дай бог, чтоб прилетели.
– Не сомневайся, Петрович. Я вчера к вечеру по гонам проверял – свежего много было, и погода подходящая.
Потом Яков достал со дна телеги, из-под сена, фанерные профили гусей и установил вблизи дедовой засиды. Я их насчитал восемь штук. Профили были хорошо разрисованы масляными красками – отсвечивали в лунном свете их крашеные бока.