В институт я поступал с большим трудом. Строго говоря, оканчивая среднюю школу, все еще оставался избалованным, ленивым и самовлюбленным мальчиком.
Школьные уроки были мною активно пропускаемы. Хождению в школу мешали грезы о гламурной жизни, курение под кофе, рассуждения о подробностях кофе из огромной советской кофе-машины, или по-турецки – из джезв,3 мечты об исследованиях в области цыплячьих грудок одноклассниц…
Тестостерон учинял со мной непотребства вроде стеснительного, но обильного гипергидроза и тотальных угрей во все щеки, пребывающих в состоянии перманентного и разнофазового воспаления. И, поскольку подходящего соития не предполагалось, голова моя была забита мыслями о вселенском сексе, как фонтанирующем венце большой и чистой любви ко мне со стороны совершенной Женщины… Носки, помню, ощутимо отдавали молодостью, да и с ежедневной сменой сорочек почему-то не заморачивался.
На тренировки в бассейн я ходил, кстати, с удовольствием, но не очень регулярно. Легко соблазнялся походами в кино или просто шатался по городу в компании разных лоботрясов.
Близорукость и ношение очков вызывали во мне почти отчаяние. Красивых оправ не было, линзы имелись тяжелые и толстые – так что хипстерские оптические лицевые украшения, которые стали доступны сейчас, в те веселые времена просто не существовали. Физическая активность, а именно кулачные драки часто приводили к искривлению очков и сидели они на носу, как правило, неровно.
Так, что юношеская дисморфофобия4 имела серьезный базис. Но ненависти к себе я никогда не испытывал. Более того, нежная платоническая, и не совсем, самолюбовь была моим кредо и утешением.
***
Родители меня тоже любили. Ответственной, утомленной любовью. Наверное, я их не очень-то радовал и вызывал беспокойство в том плане, что был не слишком целеустремленным. И скорее всего (они это подозревали) имел подспудное намерение оставаться на их довольствии еще длительное время. А им…, а им хотелось бы пожить еще для себя. У отца были очевидные творческие неопределенные замыслы… Мама любила курорты. Но ведь была еще моя старшая сестрица с регулярными камбеками в отчий дом, и, как правило, с мужьями. В год, когда я должен был оканчивать школу, у сестры родилась дочь. Моя племянница, стало быть. В очередной приход сестры с мужем и младенцем на постой в родительскую трёшку