– Из-за этого непостоянства наши «я» страдают.
– Хотя, если исследовать, окажется, что и «я» непостоянно.
Понимал головой я это и до ретрита, а вот страдашки постоянные и всякие реакции, особенно телесные, поднадоели. Вот и решил узнать, что такое випассана на своём опыте.
Страшно – охуеть.
Встать в 4:45, лечь спать в 21:00. Кормят два раза в день. Всю теорию рассказывают на английском.
Пять часов сидеть неподвижно с прямой спиной. В перерывах четыре часа ходить очень медленно и полтора часа тренироваться. Ещё два с половиной работать по хозяйству. Остальное время уходит на домашние дела, размышления и два приёма пищи.
«Брр, – говорило мое эго всю дорогу до. – Может, ну его? Спина травмированная, а ты её добьёшь сидением неудобным. Ты же сам знаешь, как обычно болит…»
«Я не могу упустить этот шанс. Просто чувствую, что надо. По пути разберёмся, – подумал я и написал письмо в Ниламбе…»
Ответ на письмо пришёл через сутки, что довольно оперативно для монахов. Местный настоятель Упул спросил меня, понимаю ли я, что ретрит – не развлечение, а серьёзная работа, что нужно соблюдать правила и так далее…
Конечно, я понимал и был готов к этому.
Затем были длинные три недели перед ретритом. Я купался в море, лазал по горам и ждал заветного дня. Как и полагается живому человеку, я приготовил всё в последние двое суток: зонт, фонарик, полотенце и три комплекта одежды для медитации.
Маленький Будда готов наблюдать за дыханием, сэррр!
По дороге в ретритный центр познакомился с эстонкой, и нам оказалось по пути. Она, неожиданно для меня, ломилась туда, потому что друзья сказали, что «это должен пережить каждый». Вот она и несла туда рюкзак и улыбку…
Приехали. Заселились.
Мальчики отдельно, девочки отдельно. Мне дали ключи от крохотной пыльной комнатки, показали холл для медитации и пространство для йоги, а затем отпустили восвояси.
Всё – ретрит начался.
С учителем познакомились на улице в первые полчаса.
Обычный бодрый немецкий дедушка лет семидесяти с доброй улыбкой и понятным английским. Обмолвились парой слов и разошлись. Ни восторга, ни сильного отвращения внутри я не почувствовал. Вместо бурных эмоций внутреннее пространство откликнулось привычным равнодушием и снисходительностью.
Он – обычный человек, который долго-долго практикует медитацию.