– Вас легко зацепить? – спросила она. Ну, вот и началось.
– Есть больные темы, – согласился я.
– Например, ваш сертификат?
– Да, я хотел бы управлять структурами, а не событиями.
– На самом деле, я имела в виду, легко ли зацепить ваше внимание. Что вызывает у вас подлинный интерес?
– Интерес? – переспросил я. Наверно, лучше отвечать, как есть. Иначе она опять выставит меня дураком. – Ваши вопросы, – продолжил я, – вызывают интерес.
– Любите, когда вами интересуются?
– Чего скрывать.
– Какие вопросы вам нравятся?
– Те, которые служат хорошим поводом продемонстрировать свое превосходство.
– Превосходство над кем?
– Над всеми, кто еще не аплодирует. Один рукоплещут, другие посрамлены и удаляются.
– Те, кто еще не аплодирует… вы ненавидите их?
– Возможно.
– Подумайте…
– Есть предположение.
– И что же?
– Возможно, я не люблю себя в прошлом, а те, другие, как раз напоминают меня. Так как прошлое мною успешно преодолено, хочется насмехаться над ними, потому что я выбрался оттуда, а они нет. Чем не явное превосходство?
– То есть, нелюбовь к тем, другим, в настоящем – это нелюбовь к себе в прошлом?
– Получается так.
– Это признак рабской психологии, – сообщила она без малейшего сожаления. А я-то надеялся удивить ее глубиной самопознания. – Все, что надо иметь в виду – раб, становясь хозяином, тиранит с удвоенной силой.
– Мне кажется, вы немного преувеличиваете, – сказал я, не зная, как продолжать.
– Одно можно сказать точно, – другим тоном добавила она, – вас, без сомнения, как любого нормального человека расстраивает безразличие.
– Не знаю, – ответил я, и без того сбитый с толку.
– Кто-то научил вас сравнивать себя с другими?
– Возможно…
– Знаете, – сказала она, как будто погружаясь в какой-то другой, более спокойный мир, – тщеславие, всегда имеет точку приложения. Оно не живет в свободном состоянии. Можно получить мировую славу и признание, и это ровным счетом ничего не изменит, потому что останется человек, все равно, никогда вас не признающий. Человек, нарушивший вашу природную самодостаточность, причем, скорее всего, прилюдно. Таких в разное время могло быть несколько. Все они копали одну и ту же яму, но кем бы ни были, вам лучше избегать их, – она замолчала, строго глядя на меня. Потом ее взгляд потеплел, она едва заметно улыбнулась и добавила: – Ну, или простить. – Я машинально отвернулся, заморгав глазами. Она совсем выбила меня из колеи. Только что мы говорили, казалось бы, об одном, теперь о другом. О чем вообще мы говорим?