– Ну и денек, – проворчала себе под нос девушка.
До квартиры Ника добралась, изрядно устав и запыхавшись. Открыв дрожащей рукой дверь, девушка вошла и, не раздеваясь, сползла по стене на пол. Сидя на корточках, Вероника с ужасом вспоминала события прошедшего дня. Больше всего ее напугал неожиданный арест, дополнивший чудовищное собеседование. Она еще раз поблагодарила судьбу за то, что та послала ей именно того следователя.
– Верочка, это ты? – послышался скрипучий женский голос.
– Да, баба Тоня, – откликнулась девушка.
Вероника встала и начала раздеваться. Старый шкаф, скрипнув дверью, любезно принял в свои объятья скромную верхнюю одежду несостоявшегося дизайнера. С кухни потянуло чаем и оладьями. Смешиваясь с запахом валокордина, эти ароматы составляли живописный, но слегка отталкивающий коктейль.
– Иди кушать, я напекла оладий, – сообщила старушка.
Ника помыла руки и послушно села за стол.
– Где ты пропадала весь день? – поинтересовалась пожилая женщина.
В кухню вошел пожилой мужчина и, молча кивнул Веронике.
– Баба Тоня, я же говорила утром, что ухожу искать работу, – ответила Ника.
– И как, успешно? – расспрашивала бабушка.
– Нет, – грустно сказала Ника.
– И чего им надо этим буржуям, капиталистам, такая красивая трудолюбивая девушка… – начала причитать баба Тоня.
– Сейчас за красивые глаза никого не берут, – прервала сетования старушки внучатая племянница.
– Не говори ерунду, вон, сколько этих блондинок на телевидение, думаешь, их за талант туда взяли, – проворчала Антонина.
– Но я же не на телевидение устраиваться ходила, – спорила девушка.
– Как не на телевидение, а куда же? – удивилась баба Тоня.
– Я же сто раз тебе говорила, что ищу работу дизайнера, – устало ответила девушка.
– А кто такой дизайнер? – поинтересовалась баба Тоня.
"Опять двадцать пять" – подумала про себя девушка и ничего не ответила.
– Ты же такая красотка, совсем как Анька в детстве, – не унималась старушка.
– Бабушка Нюта блондинка была, – напомнила Антонине Ника.
– Ты ошибаешься, я точно помню ее вечно растрепанную темно-русую шевелюру, – твердо заявила старушка и, обратившись к читающему газету старику, сказала, – Толь, подтверди.
– Белая, как снег, была, особенно летом, – не отрываясь от газеты, ответил старичок.
– Вечно вы заодно. Еще скажи, что у меня старческий маразм или склероз, – заворчала баба Тоня.