Сколько же ярости он сможет унести с собой в потусторонний мир? Или её тяжесть придавит душу к земле и заставит гнить в её поганом мире вечно?!
– Да! – он выкрикнул, выплюнул комок чёрной жгучей ненависти в сторону врага.
Приличный такой комок.
Обычно после подобного выплеска ярости становилось легче.
Обычно, но не сейчас.
Гнев утратил всякое сходство с человеческим чувством.
Он стремительно превращался в монструозного мутанта и с целенаправленной безжалостностью душил Олжаса изнутри.
Что происходит, чёрт побери, что происходит?!
– Вы все попадёте в ад, все до одного! А я буду наслаждаться в раю! Я выполню свою миссию!
– Так выполняй. Давай, жми на свою кнопку.
Олжас вздрогнул.
Парень непостижимым образом оказался прямо перед ним.
А ведь он всё это время, несмотря на сражение с сорвавшимся с цепи личным безумием, глаз с него не сводил (не зря прошла подготовка в лагере смертников) и готов был поклясться, что противник даже с места не поднялся!
Попятившись, Олжас чуть не заскулил от неконтролируемого животного ужаса.
Ненависть в его душе сжалась в трясущийся ком густой тьмы.
Ненависть, его родная, тщательно взращённая ненависть… боялась!
Боялась нечто, исходившего от непобедимого в своей непостижимости незнакомца.
– Нажимай! – глядя на террориста в упор, сцепившись с ним взглядом, парень размеренно вёл наступление.
Отступая, Олжас зашёлся в нервной икоте.
– Нажимай! И посмотрим, где ты окажешься, убив этих людей! Думаешь, в рай попадёте только вы, ты и сторонники твоей веры? А все остальные люди на Земле отправятся в ад? Исключительно потому, что они придерживаются иного мировоззрения? Не из-за плохих дел, а по факту рождения и непринадлежности к твоей системе ценностей, я правильно понимаю? Миллиарды людей, отличных от тебя! Не великоват ли ад у тебя, трусливая бестолочь?
Путь отступления внезапно и категорично закончился.
Олжас безнадёжно упёрся спиной в стену позади себя.
Глаза странного парня оказались в паре сантиметров от его собственных глаз.
Удивительный синий свет невыносимо ярко сиял в устремлённом на террориста взгляде.
Словно само небо, да что там, сам его исток был сутью души этого непонятного субъекта.
Страх сменился гневом.
Инстинкт самосохранения велел: не смог убежать, сражайся. И Олжас почувствовал страстное желание противодействия небесному покою своего врага.