Совершенная жестокость была воплощена сейчас в человеческом лике.
– К чему тебе твой страх, Мирзо? Отдай его мне!
Холодный пот прошиб Скрипача.
Поверхностное сознание, эго, приходило в себя и восстанавливало утраченную было власть.
Перед ним сидит сумасшедший! Как же он сразу не догадался! Елизавета, психиатр со стажем, неоднократно рассказывала супругу об удивительной способности больных с расщеплением личности менять маски, полностью при этом срастаясь с ними.
С безумцем нельзя спорить. Он убьёт его прямо здесь, посреди ресторана! Сумасшедшие следуют за своими иррациональными импульсами, и они не заботятся о последствиях.
– Отдай свой страх мне! – продолжал настаивать безумец.
Скрипач нервно огляделся. Посетители с удовольствием вели беседы и поглощали ароматную еду. Звенели бокалы. Хрустально чистый свет, приглушённый шум голосов настраивали на миролюбивый лад.
Но сознание Скрипача металось в огне внутреннего ада. Что делать? Как спастись?!
Маэстро нутром чуял превосходящую силу врага.
Если он закричит или побежит, безумец вмиг воткнёт ему в шею столовый нож. Поднеся трясущиеся руки к лицу, Скрипач с силой сжал ладонями виски.
Сердце выпрыгнуло из груди и отбойным молотком застучало в голове.
– Мирзо, отдай мне твой самый кошмарный страх!
– Да забирайте его, забирайте!
Не в состоянии дальше вести бой неравных сознаний, Скрипач сдался.
Дать сумасшедшему то, что он просит! С больными опасно спорить.
Да и сил уже не осталось ни капли…
– Хорошо.
Спокойный, полный тепла и сострадания голос протянулся к душе Скрипача лучом солнечного света.
Подняв голову, маэстро с изумлением уставился в пронзительные, сияющие глаза прежнего Вритиэля.
Море умиротворённо дышало под ласковыми разливами солнечного света. Дневной жар развеялся маревом некогда обжигающего воспоминания, и вечер плавно вступил в свои законные права.
На подступах, где-то там, за горизонтом, стояла ночь. Её тёмный покой манил и пугал, соблазнял и наказывал, обещал и обманывал…
* * *
Волны неспешно, с чувством целовали её босые ноги. Глядя на заходящее солнце, Виктория не ощущала его тепла, не видела его света.
Её взгляд, проникая сквозь раскалённый диск, блуждал в притаившейся за ним тьме.
Тьма звала её.
Кажется, повторяла её имя…
Закрыв глаза, Виктория постаралась сконцентрироваться на звуке. Так и есть! Её имя отчётливо прозвучало из самой сердцевины ночи. Солнечный свет не проникал в глаза через тонкую плоть век.