Оставив Ксению и дальше изучать бортовой журнал, как она гордо обозначила свое занятие, а журналиста мучить ее вопросами, остальные отправились отлавливать притихших в недрах корабля андроидов. Добро был уверен, что резиновых здесь осталось немало.
– Что же ты будешь делать, – поинтересовался у него Лер, – если дроидов не останется.
– Писать мемуары буду. Кстати, тебя я в книге точно не упомяну.
– Но точно придется Свитта в соавторы брать. Только как гонорар делить будете?
Пока Хан с Арсусом проверяли боковые отсеки, они вдвоем нашли шлюз, через который проникли в нижние ярусы. Но и здесь полутемные тоннели были пусты. Огромные вентиляторы над головами прогоняли туда-сюда вонючий воздух, и чем ниже они спускались, тем больше усиливался запах. В рассеянном тусклом свете начинали сливаться все новые коридоры, закрытые двери и заполненные неизвестным громоздким оборудованием помещения.
Лер и Добро старались держаться центрального наклонного коридора, который теперь явной спиралью спускался в недра корабля. К своему разочарованию, по дороге они так и не встретили ни одного робота. По всей видимости, корабль был пуст.
– Добрый, а что, если мы его убили? – предположил Лер. – Только представь, последний представитель иной цивилизации погиб от рук советской русалки. Или от плавников?
– Тогда уж от жестоких мечей самурая. Жаль, что не я его прикончил. Но нет, не верю, что тот был последним. Живучие твари. Не знаю, где они засели, но надо искать.
Лер уныло оглянулся по сторонам:
– Ладно, ищем.
Некоторое время в коридоре раздавался только гулкий звук их шагов, каждый был занят своими мыслями, но потом Лер снова заговорил:
– А почему ты живешь здесь? Почему домой с семьей не поехал?
Доброслав долго молчал, Лер даже оглянулся, но не смог в темноте рассмотреть выражение его лица.
– Нет у меня семьи, и возвращаться мне некуда, – наконец ответил он хриплым голосом.
– А родители? Родственники.
– Никого нет.
У Лера все родственники остались в Армении: родители, братья, сестры, племянников и двоюродных не сосчитать. Он с трудом представлял себе одиночество.
– Да, понятно теперь, почему здесь скитаешься. Может, после задания все-таки с нами поедешь? К людям тебе надо, а то одичаешь совсем.
– Может, и одичаю. Но не поеду с вами. Помнишь, спрашивали, почему в Патриот не взяли?