– Жаль! В любом случае, здорово, что ты вернулась. Если захочешь потусить за обедом, ты помнишь, где мы обычно сидим.
Кара медленно наклонила голову, стараясь не показать, насколько озадачена. Супер-пупер-правильные черты лица Гвен смялись, когда улыбка стала еще шире, хотя до глаз она так и не доехала. Лишь когда Кара посмотрела мимо нее на потрясенных других учеников и услышала возмущенный шепот, она поняла, что́ сейчас произошло.
Она была меченой, неприкасаемой уродиной. Кара уже подготовила себя к этому, настроилась на битву. А Гвен Харди нарочно все это перечеркнула. Вышла и предложила бедной и несчастной приют, потому что могла себе это позволить как единственная, кому не приходилось бояться социальной заразы, принесенной с собой искалеченной девушкой. Она была неприкасаемой в другом смысле и использовала Кару, чтобы просто ткнуть в это носом всех остальных.
…она просто использовала меня…
Кару вдруг забила дрожь.
Все смотрели на нее.
Пальцы забарабанили по бедрам; она попыталась остановить их, но не смогла.
По коже пробежали горячий и холодный озноб.
…использовала меня…
Кара быстро моргнула, и в памяти всплыли образы: лицо, высеченное в разодранной кладке на стройке; краны – металлические когти; стальные колючки впиваются в кожу. Грудь напряглась, словно связанная проволочным жгутом. Кара вспомнила подсыхающую на щеках кровь, попыталась было утихомирить мышцы, и горячий стыд окатил ее с головы до ног, когда она потерпела неудачу.
Кара бросилась вон из коридора.
Закрытый корпус для младшеклассников был единственным местом, где она могла побыть в одиночестве.
Девушка нечаянно обнаружила себя в туалете, сидящей на холодном полу, обнимая колени, пока дрожь не унялась.
– Вот, значит, – отдышавшись, пробормотала она себе под нос, – каково возвращаться. Ну, ладно, мы ведь справились? В следующий раз справимся получше.
Она отвернулась от зеркала на стене и со щелчком открыла пудреницу. Это был ритуал, важный, как все ритуалы.
– Это все та же ты, – прошептала она. – Тебя просто немного переделали.
Она посмотрела на себя, пойманную между маленьким круглым зеркальцем и внушительными безрамными панелями, прикрученными к кафелю: покрытые бессчетными шрамами девушки в платках со смазанным макияжем вытянулись в ряд отражений, словно их было ровно по одной на каждую причину, что привела ее сюда.