КошМарта - страница 7
А тут речь шла не о пирожном, а об изменении уклада жизни. Так что вопрос «быть или не быть коту, а если быть, то какому» занял несколько месяцев. Все это время я методично выклевывала окружающим мозг.
– А ты пушистых любишь или гладких?
Алеша, не отрываясь от книги, невнятно бормотал:
– Я Бердяева люблю.
– Значит, умных. А какой шерстистости?
– Любой.
– Если шерсть – то она будет по всей квартире. Но лысый – некрасивый… А какого цвета?
– Да, конечно.
– Что «да»? – рассердилась я и захлопнула Алеше книжку. – Я же о важных вещах говорю!
– Да купи уже кого хочешь, мне любой понравится! – возмутился Алеша.
– А если он будет стра-а-ашный? И глупый? И с мерзким характером?
Но Алеша снова уткнулся в Бердяева.
Я пошла к Жене.
– Женя, а какая порода тебе нравится?
– Все!
– Нет, ты на картинки посмотри.
– Эта. И эта. И эта. А всех нельзя? Нет? А кто сильнее, Бэтмен или Капитан Америка?
К Арсению можно было и не ходить.
– Я котов не люблю даже в виде шаурмы, – заявил он.
Вот как с такими людьми выбирать животное! Особенно если выбирать не умеешь.
Интернет охотно выплевывал мне фото котиков. Включая морских. Включая спецназ. Когда полезли костюмы для взрослых «Горячая кошечка», я поняла: надо завязывать, жизнь несправедлива, природа придумала сотни пород и ни одной для меня.
От злости я забарабанила по клавиатуре всеми пальцами вслепую – пусть Google сойдет с ума, отыскивая мне «йспйгщшйцбкхъчщху\ющызщгксгпхб0зсхфзя». Что, съел?
Google поднатужился и выплюнул в меня нечто. Кошка орехового цвета вытянула длинные лапы, прямо как на древнеегипетских фресках, и прожгла медовыми глазами. Мордочка треугольная, пяточки розовые, ушки бантиком. Ее звали Белла Чао. Она была абиссинка.
Если бы ноги Беллы Чао увидела Наоми Кемпбелл, она отныне носила бы только мешковатые штаны, чтобы не позориться. За фуэте Беллу Чао можно было брать в Большой театр. Манеры ее заставили бы наставницу Смольного института благородных девиц почувствовать себя неотесанной плебейкой и удалиться в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов.
И заводчица у Беллы Чао была колоритная. Все ее звали Петровна. Слово «черт» она писала через «о», как в старину. Когда все, способное двигаться, стремилось в Москву, как бумажки в пылесос, Петровна взяла котов, сына, заперла московскую квартиру и уехала жить в Крым. Отремонтировала старый бабушкин дом, попутно извлекая с чердаков привидения и старинные вещи. И закрутила жизнь веретеном, приглашая к себе в гости друзей, друзей друзей и друзей друзей друзей.