И я так загадочно ему кивнула,
что он не выдержал и спросил почти сразу:
– Ну, вкратце, что у тебя такое?
– Августин, – говорила я, – дай-ка скуфью
примерить,
ну, как – идет мне?
А теперь еще, пожалуйста, и мантию с рясой.—
Я вертелась перед зеркалом то так, то этак.
В конце концов я выпросила у него и клобук.
– Настоящая матушка,—
отвешивал он монашеские комплименты.
– А почему ты никогда не встречалась со мной
бескорыстно? —
спрашивал Знаменитый Писатель.—
Почему никогда не задавала вопроса —
что это я бегаю от депрессии по утрам
в тренировочных шароварах?
Слушай, зачем это все тебе —
какие-то, извини, попы, монахи?
…Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: можно и в миру вести монашеский образ
жизни:
необязательно облачаться во вретище, давать
обеты.
Тот, кто поручил мне Августина,
очень меня ругал за мои ночные примерки.
– Получается, – настоятельно повторяла я,—
либо предательство старцев,
либо психушка по всем статьям,
либо тюрьма со штрафбатом.
– М-да, – тянул Знаменитый Писатель,—
зачем это все тебе – тюрьма, психушка?
А классик английской литературы,
о котором временно все забыли,
делал вид, что ему и так очень приятно:
вот – поэты разговорились, разгорячились,
у них ведь столько проблем – ускорение,
перестройка…
– А подложный паспорт? – спросила я.
И тут же немного скривила рот, как в шпионском
фильме.
– Подложный паспорт? – спросил Знаменитый
Писатель
тоном заправского революционера
на конспиративной квартире где-нибудь в Женеве.
– Ну да, – небрежно кинула я,
как сотрудница ЦРУ в Московском парке.
– Слушай, – он вдруг по-ковбойски
заиграл оливковыми желваками,—
он что, никак не пойму, твой любовник?
…Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: то, что в мире называют любовью,
это все – страсти, страсти…
Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: истинная любовь изгоняет пристрастья,
как Христос – бесов.
Тот, кто поручил мне Августина,
говорил: лишь любящий Христа – свободен.
Тот, кто поручил мне Августина,
был свободен и беспристрастен.
– А ведь у меня есть, – сказал врач-психиатр,—
кореш один – уголовник…
Если он уже вышел,
так для него сделать подложный паспорт – плевое
дело!
– Ого! – отозвался писатель-детективист
с юридическим образованьем
и назвал статью, в которой был обозначен срок,
и весьма немалый.
– Между прочим, – заметил отец Антоний, меняя
тему,—
существует поверье,