— Мне сидеть не по карману. Статов ноль, на комплексный обед не
хватит.
Ровшан написал что-то на бумажке.
— Держи. А потом на место иди, как договорились. Наедет кто,
сразу на меня ссылайся, отстанут.
На бумажке значилось одно слово: «Накормить». Хорошее слово,
только хотелось бы знать, с чего Ровшан таким щедрым сделался.
Талон в столовку дал, с травмой помогает. Но больше всего
насторожила фраза, что при осмотре меня должны были забраковать.
Доктор не забраковал, теперь Ровшан собирался заработать на этой
информации, и думал, кому выгоднее её продать: самому Дряхлову или
кому-то ещё.
Вернулась Тёща, выложила передо мной комплект одежды. Брюки
штопанные, на правом колене заплата. У рубахи обшлага истёрты,
проще закатать, чем починить. Ботинки — не берцы даже — пусть и
моего размера, но разношены до такой степени, что болтались на
ноге, и никакие шнурки не могли их удержать. Ну и как это
носить?
— Другому бы и за полтинник не отдала, — скривилась Тёща в ответ
на мою реакцию. Как будто это не она меня обокрала. — А тебе за
тридцать семь. Носи и будь доволен. Номер твой нанесла с изнанки,
хотя и без него никто не позарится.
На клапане кармана было неаккуратно вышито жёлтыми нитками: Дон.
Если она такая честная, откуда узнала, что вышивать надо?
— Тебе кто имя моё подсказал?
— В проходах услышала. Люди говорят, какой-то извращенец по
имени Дон голышом разгуливает, детей пугает. Кроме тебя некому.
— Номер тоже они подсказали?
Её лицо осталось непроницаемым.
Ладно, ловить эту швабру за руку бесполезно. Попал, значит,
попал, в следующий раз умнее буду.
С талончиком заявился на раздачу. Выбор был богаче, чем вчера
вечером. Кроме уже привычной зелени, которую поедали большинство
обитателей блока, в лотках лежал рис, макароны, греча, отдельно
жареная рыба, бефстроганов с подливой, котлеты. В небольших котлах
три вида супов. Повариха приняла талончик, сунула в карман и
спросила равнодушно:
— Чего тебе?
— А можно выбрать?
— Выбирай.
Я взял харчо, макароны с бефстроганов и два пирога с капустой.
Подумал, и взял третий. И чай, разумеется. Прошёл с подносом в
середину зала, игнорируя завистливые взгляды обедающих, и всё это
от души навернул. Третьи сутки не ел по нормальному.
Один пирог я съел, два спрятал за пазуху. Неизвестно, что дальше
будет, на ужин, похоже, рассчитывать не приходится.