— Если говорить о Балалайке, — не
унималась Домра, — то не надо забывать, что у нее острые углы на
корпусе, от чего она больно уж угловатая. И играют на ней пальцами,
а это очень больно. То ли дело я — вся обтекаемая, легкая, похожая
на спелую грушу. И играют на мне медиатором, от чего звук
становится звонче!
Услышав такое от подруги, Балалайка
заплакала. Дрожащим от обиды голосом, она ответила Домре:
— Выдающийся русский музыкант и
композитор Василий Васильевич Андреев вместе со своим другом и
музыкальным мастером Семеном Ивановичем Налимовым придали мне
треугольную форму, чтобы удобно было держать на коленях.
Тихо всхлипывая, она отошла в темный
угол.
Баяну надоел этот спор и он решил
прекратить его.
— Хватит вам спорить о пустяках, —
сказал он, строго поглядывая на Домру. — Лучше подумайте о
предстоящем концерте. У нас еще много работы и завтра предстоит
трудная репетиция. Сейчас время позднее и пора спать.
Но Домра не хотела уступать свои
позиции, ей казалось, что ее унижают, и она от этого еще больше
возбуждалась. Голос ее становился тоньше и звенел в самом высоком
регистре:
— Раз так, то я не хочу больше
водиться с вами! Моему голосу позавидует сам Соловей!
Не контролируя себя, Домра стала
визжать как поросенок:
— В оркестре я исполняю главные
партии и род мой очень старинный! Моих предков боялись даже цари!
Поэтому их преследовали по всей Руси! Балалайка же в оркестре
только и делает, что аккомпанирует мне!.. Я и тебя, Баян, если
захочу, то перекричу!
Баян молчал. Ему не хотелось спорить
с истеричной Домрой. Он был благородным, воспитанным инструментом и
не желал болтать по пустякам. В оркестре его любили за сильный
голос, которым он покорял сердца даже самых маленьких инструментов
— Дудочек, Сопелок, Жалеек, Свирелей. Неуемные Рожки и Трещотки
уважительно замолкали при его появлении в оркестре.
Баян тоже с большим уважением
относился к братьям своим меньшим, поддерживая каждого в трудные
минуты. Сам он был инструментом спокойным и добрым. Его скромность
не позволяла ему садиться в оркестре на первые ряды, и он охотно
уступал их своим товарищам.
Только, молчавший до этого Бубен, не
выдержав, вступился за своих друзей, обрушив свой гнев на
Домру-хвастушку:
— Как тебе не стыдно, неблагодарная
зазнайка!? — зазвенел он металлическими тарелочками. — Зачем ты
обижаешь своих друзей?! Тебе хорошо известно, что каждый из нас —
важный инструмент в оркестре. Даже Треугольник украшает нашу
музыку! Мы согласны, что ты из старинного рода и только радуемся
твоему красивому голосу. Но и нас знали и уважали в древности, да и
теперь мы не последние в оркестре… Первой в русский оркестр пришла
Балалайка, но когда появилась ты, она из уважения к тебе,
предложила место рядом.