У меня были сильные подозрения, что то, что случилось с Вероной, не обошлось без участия ее бывшего жениха. Весь год прошедший с расторжения помолвки, моя дочь не могла успокоиться. Я очень хорошо понимал, какой это был удар для гордой и честолюбивой девушки!
Но и Лотарда я, чисто по-мужски, понимал : высокомерие и неприкрытое корыстолюбие, которое она демонстрировала будущему супругу, отнюдь не способствовали появлению у того нежных чувств к невесте. На мои советы она только фыркала. Ну и дофыркалась, когда Лотард чуть из собственной шкуры не вывернулся, но добился, чтобы старший де Лоньер снял с него обручальный браслет.
Зная Верону, я был уверен, что она попробует отомстить, но месяц шел за месяцем, а она ничего не предпринимала. Минул целый год и я совсем было успокоился, когда ко мне, после осмотра дочери, примчался мой друг акаи Тортиньерр. Паршивка все же что-то устроила! И вот теперь визит Лотарда!
Как только слуга доложил мне об этом, я поспешил в гостиную, чтобы принять участие в разговоре и выяснить, наконец, что сделала Верона и чем ей это может грозить. Зная Лотарда, я почти не сомневался, что дело можно будет решить миром, но реальность прибавила мне седых волос : я уже был на пороге, когда услышал последнюю фразу младшего де Лоньера.
Это о чем он говорит? Если Верона каким-то чудом ухитрилась выкрасть мой артефакт и станет известно о том, что я не подчинился прямому приказу короля и не сдал его, то... О Всеблагой! Наш король весьма крут на расправу за неподчинение!
- Как "Солнцеворот"?! Откуда?! Верона! Как он к тебе попал ?! - Надежда на то, что это мог быть какой-то другой артефакт на секунду согрела мое сердце. Ровно до того момента пока дочь не повернулась ко мне и я не увидел ее глаза...
***
Известие о том, что "солнцеворот" пропал и теперь находится в чужих руках и, если судить по "голоданию" и Вероны, и Лотарда, руки эти совсем не дружественные, стало тяжелым потрясением для всех троих. Только вот для членов клана Готьер — эта информация несла в себе еще и перспективу знакомства с королевским палачом и Лотард едва боролся с искушением именно к нему их и отправить!
Его останавливали не многолетняя дружба его отца с Торегором Готьером и не по-настоящему жалкий вид всегда высокомерной Вероны — он был слишком зол для жалости, а то что это было совершенно нецелесообразно! Действовать нужно было как можно скорее, а вся эта канитель с официальным арестом и последующая за ним процессуальная волокита — ведь Готьеры были представителями высшей знати, сильно бы задержали расследование.