Лагранж прищурился, пристально меня разглядывая.
— Ты та еще шкатулка с приветом, я посмотрю.
— С секретом? — машинально поправила я.
— Нет, я не оговорился, — хмыкнул Лагранж,наконец, отстраняясь, и я против воли выдохнула. — Я попробую. А теперь дай пройти, противоречивая девочка “проваливай-но-я-тебя-не-выпущу”.
Я сама открыла дверь, высунулась, чтобы убедиться, что коридор все еще пуст, и только тогда выпустила Лагранжа, а потом торопливо закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
Таз с порозовевшей водой и мокрое полотенце на столе. Рваный свитер и рубашка с оторванными пуговицами на кровати. Ощущение чужих пальцев на горле.
“Даже спасибо не сказал, придурок!” — мелькнула досадливая мысль, и я, махнув на все рукой, забралась обратно в кровать и свернулась клубочком под одеялом — досыпать.
Даниэль
Стоило двери девчачьей комнаты закрыться за моей спиной, я позволил себе чуть отпустить самоконтроль, и побрел в свое крыло откровенно пошатываясь, придерживая рукой стену.
Тошнило. Если бы я вчера нажрался, то сейчас бы проблевался, и сразу бы полегчало. Но увы. Рвать желчью, выворачивая наизнанку желудок, не было никакого желания.
Кости ломило, мир перед глазами ощутимо покачивался. Сила внутри тоже бушевала и плескалась, с ревом пожирая предложенное седой девочкой угощение. И пока два потока не перемешаются, не сольются в один и не успокоятся, мне будет хреново. Глупо на самом деле было угрожать ей магией, хватило бы и просто припереть к стенке.
Дерьмо.
А нужно как-то привести себя в порядок за оставшиеся два часа до начала занятий.
Лучше бы она оставила меня сдохнуть в коридоре. По крайней мере, все бы уже закончилось.
“Весь пошел в свою бестолковую мамашу”, — прозвучал эхом в голове голос отца в ответ на эти мысли. — “Но ты — мой сын, и вырастешь достойным наследником”.
Ха, знал бы папаша, что я вчера чуть не оставил его без “достойного наследника” впал бы в бешенство.
Сам виноват, надо лучше следить за деточкой.
Яростное бешенство во мне уже отгорело, но и тупое равнодушие, к счастью, еще не прижилось, только и оставалось что бессильно плеваться ядом. И думать.
За три недели в Горках я понял пока только одно — сбежать отсюда будет проблематично. Но за десять месяцев, что остаются до моего полного совершеннолетия, я наверняка что-нибудь придумаю. Воспитатели Горок однозначно не настолько бдительные и параноидальны, как мой папаша с его гиперопекой.