— А то! — И пока Королев не успел опомниться, тут же категорично
заявила, не отрывая взгляда от желанного лакомства: — Ты
платишь!
— Да я даже не сомневался. — Парень усмехнулся, отследив мой
явно плотоядный взгляд, и повелительно взмахнул рукой: — Можешь ни
в чем себе не отказывать. В пределах разумного, конечно.
Уж чего-чего, а вот этого ему пообещать никак не могла. А потому
просияла коварной улыбкой, а потом…
Денису оставалось только округлять глаза, когда отстояв
небольшую очередь, я начала нагребать явно больше, чем вешу.
— Вот это и еще вот это, — начала перечислять буфетчице,
поочередно показывая на представленный ассортимент, — и эклеров не
забудьте… Две, нет, лучше три штуки.
— Слушай, Смирнова, а ты точно не лопнешь? — скептически
поинтересовался парень, оглядывая картину «жадность в ее
естественном виде». — Ты не думай, мне не жалко, но я всегда
подозревал, что девушки обычно следят за своей фигурой? Или у тебя
план такой? Набрать немереное количество килограмм, чтобы я уж тебя
точно бросил?
— Ха-ха, очень смешно, — не отреагировала на его колкость.
— И, да будет тебе известно, я отношусь к тем, кто ест и не
толстеет. И хватит уже притираться ко мне так близко. Держи
дистанцию, в конце-то концов!
Вот только Королеву мои слова были вообще, казалось, до фенечки.
И хоть руки он больше не распускал, но его наглый торс я буквально
чувствовала лопатками.
— Значит, ты привыкла уже есть всякую гадость? — начисто
проигнорировал он мои возмущения. — Дай угадаю: гамбургеры,
пицца?
— С гамбургерами не угадал. А пицца, да, почему бы и нет? —
пожала я плечом, едва все вкусности перекочевали на поднос, а Денис
расплатился по счету. — И кстати, ты не прав. Говоришь, прям как
наш ректор. А это, между прочим, не гадость, а естественные
потребности питания для любого уважающего себя студента и…
Королев! Я же сказала, держи себя в руках! — а вот теперь уже
чьи-то наглые ладони скользнули по моей талии.
Парень рассмеялся.
— Ты давай-ка, посторонись. Поднос забрать мешаешь, — и,
отодвинув меня вместе с подносом чуть дальше по стойке от начавшей
уже на нас нездорово коситься буфетчицы, прошептал над самым моим
ухом: — И да, Кать, если мне, по-твоему, нельзя теперь заигрывать с
другими девчонками, то кого же мне теперь обнимать? Не свою ли
новоиспеченную «девушку»?