Среди однообразных рассказов, мол, «шёл по берегу, услышал звук,
увидел веспу», выделялась история шамана из деревни Ниннария, на
крошечном острове, что на краю мира. Шаман утверждал, что был
похищен веспой и доставлен на веспу-матку, которая сама не летала,
но висела за облаками. Из её брюха и рождались остальные веспы.
«В брюхе веспы-матки, — рассказал шаман, — живут люди. Они
похожи на нас, но не умеют говорить, а издают дикие звуки.
Одеваются в странные мешки, покрывающие всё тело. Эти дикари
раздели меня и тыкали палками, проверяя, живой ли я. Они были так
глупы, что не поняли очевидного, поэтому решили уколоть меня иглой.
Отчаявшись объяснить дикарям их невежество, я уснул. Очнулся снова
в лапах веспы, которая принесла меня на то же место, где
взяла».
После совещания, шаманы объявили шамана с крохотного острова
криворуким невежей, неспособным правильно приготовить корень
папполы:
— Твои слова неверны, ибо несостоятельны, — объявил Маттеус
Коричневый Коготь. — Если существует матка-веспа, то должен быть и
оплодотворивший её самец. Самец же должен постоянно рыскать по
всему миру, искать пропитание для самки, как это делают выдры в
период Чёрной Волны. Никто из нас самца веспы не встречал. Ну, а
то, что ты видел в брюхе несуществующей матки людей, вообще
граничит с намеренной ложью.
Шамана заставили отречься от своей истории. Он признался, что
неправильно сварил напиток и выкурил слишком много листьев макойи.
Любой шаман знает, что нельзя смешивать дым и жидкость.
Совет пришёл к решению, что веспы ещё не проявили себя ни
враждебно, ни дружелюбно, а это знак того, что люди островов
подверглись неизвестному испытанию, которое, само собой,
предвосхищало конец времён, о котором твердил каждый шаман,
возвращаясь из неподвижного странствия с помощью магического сока
делиранта.
Хавьер и не представлял, что именно он станет первым человеком,
на которого укажут веспы, раскрывая свою сущность…
Глава 2. Продажная тварь
Иван Лавинь, шеф-капитан Первого Отделения Жандармерии, с
презрением смотрел на своего младшего брата. Тот сидел напротив его
стола на неудобном стуле для посетителей. Иван специально сделал
сидение стула покатым, чтобы посетители не засиживались.
Ерофей Лавинь был младше Ивана на семь лет, но выглядел старше
на все двадцать. Волосы седой бородёнки остро топорщились, как
намагниченная металлическая стружка. Осунувшееся лицо, красные
глаза и мелкие нервные движения пальцев дополняли образ несчастного
пейзанина, потерявшегося в столице Империи.