Множество огромных зданий, по
двадцать –двадцать пять этажей, выстроенные правильными рядами,
уходили вдаль, где была видна дорога, освещенная яркими фонарями и
множеством фар быстро перемещающихся автомобилей. Внизу, во дворах
были видны аккуратные дворики, с детскими горками и качелями,
множество автомобилей ровными, плотными рядами стояли вдоль
проездов. На крышах некоторых домов горели яркие надписи, некоторые
на английском, а вдалеке был виден огромный экран, по которому шли
короткие фильмы, где веселые, красивые люди что-то ели, что-то пили
и куда-то ехали. Не было похоже, что в этих домах жили буржуи.
Наверное, это дома для рабочих и совслужащих, но тогда это то, к
чему стремилась моя Родина, чего хотел добиться весь Советский
народ.
Я, коротко провозившись с
незнакомыми ручками, что были вместо привычных шпингалетов,
распахнул створку окна.
С улицы пахнуло теплом летнего
вечера и еще миллионами незнакомых запахов. Город горел миллионами
огней, большие дома закрывали горизонт. Как я не приглядывался, мне
не удалось рассмотреть бараков или небольших развалюх – наверное
весь город застроен новыми домами, и нет районов для бедных,
значить жизнь человека не так плоха, как бы не называлась
страна.
Глава третья. Обретение
корней.
Вернее, будет сказать, что уснуть я
не смог – было очень страшно уснуть и вновь очутится в абсолютной
пустоте, зависнув в этом вечном безмолвии, уже навсегда, лишится
этого счастья – видеть краски, чувствовать запахи, да просто
драться с какими-то придурками. Я старался анализировать то, что
мог видеть через полуприкрытые веки парня, желая дать юному телу
возможность отдохнуть.
Я очнулся за минуту до того, как в
комнату вошел крупный мужчина лет
сорока на вид, с пегой от густой седины в, когда-то черных волосах,
головой. Он склонился и замер, затаив дыхание, глядя на безмятежно
спящего подростка с такой тревогой и любовью, что я сразу понял,
что это отец Саши. Пальцы мужчины скользнули по макушки
сына.
- Саша, Саша, вставай.
С третьей попытки пробуждение все-таки
началось. Саша дрыгнул ногой, перевернулся, и попытался завернуться
в простыню, но, очевидно, опытный в этом деле отец попытку уползти
пресек, простынь изъял и до сумрачного сознания ребенка достучался.
Я Сашу понимал, тело хотело спать, так как можно хотеть спать
только в детстве, да учебники я читал до трех часов
ночи.