— Не то чтобы я отказывалась… А тебе разве не учебу не нужно? —
Она наконец нашлась, что сказать.
Он наверняка где-то учится и очень-очень занят! Конечно, ей
причиталось за моральный ущерб, но, все-таки… Ей казалось, что она
слишком уж наглеет. Живет в чужом доме, гоняет хозяина за
шмотками…
Неужели их мать настолько плоха? Окос, она совершенно не готова
к такой ответственности.
— В ТГВУ сейчас летние каникулы. Практику заранее
зачли…
— А-а-а… Тогда ладно. Ключи от ячейки в переднем кармане сумки,
третья камера хранения Восточного во… По-о-одожди! ТГВУ — это
Ведомственный, что ли?
Варт уже деловито обшаривал сумку, и на крик Юлги отреагировал
ровным счетом никак.
— Э-эй!
— А, что? Ну да. Второй курс, с осени третий… А почему столько
негатива? Прости, голова немного побаливает, сложно
сосредоточиться… что-то не то сказал? Извини.
Юлге только еще больше захотелось его стукнуть. А еще — чтобы он
прекратил читать ее эмоции и за них извиняться — она ведь тоже его
ни в чем не обвиняет!
Она глубоко вздохнула, успокаиваясь.
— Нет, все нормально, просто у меня мама в Ведомстве работает…
Показалось, что оно меня преследует.
Варт все-таки нашел ключи, подбросил на ладони и невинно
поинтересовался:
— Что, дар редкий? Тогда тут есть чему посочувствовать — никуда
ты от них не денешься, особенно если у вас это родовое. Да ладно
тебе, не смотри так злобно, Панда, в этом же никто не виноват.
Юлга буркнула:
— Не такой уж и редкий. Слабенький дар земли — тоже мне! Даже на
почвоведенье не взяли…
Варт вздрогнул.
— Что, родовой?!
Юлга спохватилась: слишком много она ему выбалтывает! Могла бы и
додуматься, что эмпаты на то и эмпаты, что могут вызвать доверие,
просто денечек пошлявшись рядом. Да ему и нескольких минут хватит,
если он сильный! Она так ему и про свой основной дар выболтает!
Ему, парню из Ведомственного института!
Она знала, что, там, скорее всего, все и так очень четко
расписано в белой папочке с ее именем. Ведомство знает все. Но, тем
не менее, а вдруг нет? Ну а вдруг? Вдруг у мамы получилось?
— Сколько времени? — Спросила она.
— Около часа.
— У меня проплачено до двух…
Варт вздохнул.
— Понял, понял. Извини.
Юлга запустила в него подушкой. Варт ее поймал, но как-то
неловко, смахнув неосторожным движением со стола несколько
безделушек, глухо утонувших в пушистом розовом ковре. Кинул обратно
и вышел из комнаты. Юлга еще некоторое время сидела, прижав подушку
к груди: Варт как будто забрал ее поганое утреннее настроение с
собой.