Старик наблюдал за мной и молчал. Когда я стал перешагивать
через порог, то упал наружу. Я не ждал сочувствия от старика, но и
его откровенного смеха тоже не ожидал. Как же быстро человек
переходит от обиды к злости.
Я сжал зубы и пополз дальше. В голеностопном суставе
пульсировала боль. Я торопился, не хватало выключиться прямо здесь.
Я почему-то подумал: а если старик решит меня скормить медведю. А
что? Почему бы и нет.
Я еще раз попытался встать на ноги. Для этого я стал цепляться
за бревна. И вдруг толчок сзади меня уронил вперед. Я ударился лбом
о землю и потерял сознание.
Очнулся я от боли. Кто-то разминал мою ногу. Я лежал на лавке.
Рядом на табуретке сидел старик и занимался моей ногой. Я заскрипел
зубами и потом не выдержав, заругался.
- А вот этого не надо, паря. Ругаться здесь нельзя. Будешь
наказан, - старик продолжал возиться с моей ногой.
- А что с ногой? - спросил я его.
- До неба заживет. Растянул ты жилки. Сильно растянул. Да еще
вывих у тебя, - ответил старик.
- И что мне делать?
- Да тебе-то ничего. А вот мне - не знаю. Не нужен ты мне. Да и
в деревне не нужен. А может быть ты никому на Земле не нужен? -
сказал задумчиво старик.
Мне стало страшно. Неужели я отсюда не выберусь. Так и сгину в
этом краю. А родители, а Тома?
Старик намазал мою ногу какой-то мазью и сказал не шевелиться
некоторое время. Мне оставалось только подчиняться.
Прошло минут десять. Боль в ноге вроде бы стала успокаиваться. И
странно мне тоже стало легче.
Старик ушел на улицу, через минуты две вернулся, подошел ко мне,
протянул мне палку, и сказал: - а это, паря, вставь в рот, да
зубами прикуси. Я послушал его.
Потом старик встал у моих ног и начал опять разминать больную
ногу. Я сначала напрягся, потом немного расслабился. И в этот
момент старик дернул мою стопу. Сказать, что я закричал в голос,
значит ничего не сказать. Хорошо, что во рту была палка, которую я
чуть не прокусил насквозь.
После этого старик сел на табуретку и начал снова разминать
стопу. Я все еще был в шоке. Кстати, разминание было уже не такое
острое и больное, как рывок.
Старик продолжал свое дело и ворчал: - навязался на мою голову.
И что с ним делать? Опять же Михайло Потапыч указал на него. И что?
Я должен возиться с ним?
Я лежал и молчал. Вспоминал, как я сюда попал. Еще недавно на
меня накатывались такие житейские цунами, которые я не испытал за
всю предыдущую жизнь. Да и думаю родители мои тоже не испытали.