Я осторожно посмотрела на Томмасо. Стоит ли
попытаться сварить какой-то суп, чтобы покормить и его? Или же
лучше не рисковать?
Ответа на этот вопрос у меня не
было.
Было ясно, что, то что у него на плече, это
магическое и получено в борьбе с демонами, и если что делать с
порезами я имела представления, то тут и понятия не имела как
должен происходить процесс заживления.
Я снова села возле Томмасо и сложила пальцы в уже
наскучившем мне жесте и начала медленно вливать в него крохи своей
магии. Я продолжила это делать, пока перед глазами вновь не
зарябило. Так надо немного передохнуть и точно приготовить что-то
поесть, я случайно дотронулась до кожи своего шефа и отметила, что
она противная и липкая. Может быть, мне его раздеть и обтереть
теплой водой?
От одной только подобной мысли к щекам прилила
краска, и я тут же поспешила ретироваться на кухню. Сначала поем, а
уже потом буду решать, что именно делать дальше.
Из имевшихся продуктов выбор мой был невелик и я
принялась готовить похлебку из бобов и копченного мяса. Не самый
лучший вариант, но еды могло не быть вовсе.
Старенькой головке лука, которая уже начала
прорастать я обрадовалась, как будто она была близким родственником
и, давясь слезами из-за тупого кухонного ножа, все же умудрилась
нарезать ее кубиками. Масла не было, приправ тоже, но, на мое
счастье, мясо было с жирком и достаточно соленое, для того чтобы
поделиться своим вкусом с бобами.
Когда до готовности осталось совсем немного, я
осознала, что так и не видела тут ни одной тарелки. По крайней
мере, на маленькой кухоньке в углу ничего подобного не было, но
ведь где-то они же должны быть?
Поэтому, оставив сковороду на огне, я принялась за
поиски.
- Пригорает, я отсюда чувствую,— внезапно раздался
хриплый, голос, а я забыла, как дышать от охватившего меня счастья.
Томмасо! Он очнулся!
Плохо соображая, что делаю, я тут же кинулась к Томмасо.
- Огонь выключи, я отказываюсь есть горелое, — продолжил он
низким голосом, а я стряхнула с щек набежавшие слезы. Я была так
счастлива, что хотелось танцевать и петь на всех известных и
неизвестных мне языках.
- Ах какой вы однако избалованный Ваше Высочество, — я пыталась
добавить я звительности в голос, но в нем все равно слышалось
только тепло и улыбка.
- Огонь, — продолжал требовать этот упертый баран, — иначе
разжалую в посудомойщики.