На глаза
навернулись слезы. Но Лиля не позволила им
пролиться.
Так, не
злись.
С вояками решили.
Остаются при условии полного подчинения. Ей и Лейфу. А не нравится
– к черту! Могу даже дорогу указать! С Ширви?
Это не солдат. Это
доверенное лицо. То есть его спихнуть – хоть к черту на рога, но
как можно скорее. Если сейчас отдаст письмо управляющему – то
останется цел. Не отдаст?
Я тебе организую
визит дружелюбного привидения в розовом балахоне… заикаться
начнешь!
-
Ширви!
Доверенный словно
за дверью ждал… хотя может и ждал?
Появился мигом. И
Лиля протянула руку.
-
Письмо.
- Простите,
госпожа графиня?
- Альдонай
простит. Письмо для управляющего.
Именно таким тоном
когда-то дрессировал ее тренер. «Подтянуться пятьдесят раз! Как
– нет? Семьдесят!»
Ширви оказался
покрепче десятилетних салажат.
- Господин
граф приказал мне отдать его лично в руки управляющему.
- Эдора нет.
А я – есть. Вы считаете, что я стою ниже
управляющего?
Лиля тихо
порадовалась, что дверь закрыта. Авось никто и не
подслушает?
Лицо Ширви
приобрело этакое выражение «баран упертый упершийся».
- Ваше
сиятельство, господин граф приказал мне отдать письмо лично в руки
управляющему…
Лиля вдохнула.
Выдохнула. Поглядела на мужика.
На морде написано:
«господин граф всегда прав. Я повинуюсь господину графу.
Господин граф – истина в последней
инстанции».
Теоретически –
можно ему настучать по тыкве.
Отобрать письмо,
уговорить, уломать… но добровольно – фиг он чего отдаст.
Лиля
кивнула.
- что ж. я
понимаю вашу верность долгу. Но и вы поймите – управляющего сейчас
нет. Так что предлагаю вернуться к этому разговору позднее.
Возможно, мы напишем письмо господину графу и получим от него новые
указания?
На лице Ширви
появилось выражение тихой радости. Он явно опасался, что госпожа
графиня начнет настаивать, закатит истерику… Лиля бы не
постеснялась, но вот беда – она – ХОЗЯЙКА.
Так что обязана
рычать и командовать.
Почему генералы не
бегают?
Да потому, что в
мирное время это вызывает смех, а в военное –
панику.
Вот и она не
должна закатывать истерики.
Лиля отпустила
товарища – и позвала к себе старшего из вирман. Пожаловаться, что
народ совсем от рук отбился. Мол, не уважают, не слушаются, письмо
не отдают… И надо бы его – того-с… воспитать. Чтобы жив остался, но
об этом пожалел.