– Постойте, – спохватился президент. – Нельзя все мазать одной черной краской. Вы даете слишком жесткие оценки. Ничего не поздно, если подойти с умом. И нельзя говорить, что экономики совсем нет. Кое-что сделано. Приоритетные национальные проекты, например.
– Денег для развития выделялось недостаточно.
– Это как посмотреть. Не хочу, чтобы между нами возникло недопонимание. Я исхожу из того, что финансовая политика доказала свою эффективность. Ситуация с финансами у нас стабильная. Этого вы не можете отрицать. Если бы не создали резервы, было бы намного сложнее пережить кризис. Но ладно. Критика полезна. У вас много аргументов. Их тоже нужно учитывать.
– Дело не в моих личных пристрастиях. Просто я пытаюсь объективно оценивать ситуацию, – поскромничал Ратов.
– Не любите легких решений?
Вместо ответа Ратов развел руками, что можно было расценить одновременно как признание и сожаление: «Что делать, если я такой вредный?»
Жест получился убедительным. Игорь действительно не мог понять, как президент может восторгаться финансовой политикой «бухгалтерского образца», которая поставила крест на развитии экономики, и одновременно поддерживать его концепцию, которая эту финансовую политику отрицает.
Он замечал подобные «несогласованности» в позиции президента и раньше. Но одно дело их замечать, а другое – жить с ними, когда они непосредственным образом тебя затрагивают.
«Видимо, в этом есть своя внутренняя логика», – успокаивал себя Ратов.
Президент расценил молчание Игоря как полное согласие.
– Вы нам подходите, – сказал он и сдержанно улыбнулся.
«Интересно, для чего?» – подумал Ратов.
Ты, кажется, любитель заключать договоры. По-твоему, тебе все всегда удается, дубина ты стоеросовая!
Ратов спустился со второго, «президентского», этажа, прошел пост охраны и вышел на Ивановскую площадь. Посмотрел на Царь-пушку, так никогда и не пригодившуюся для защиты Кремля, и залюбовался куполами соборов. Едва успев включить мобильный, он сразу почувствовал, как телефон раздраженно подмигивает и дрожит в руке.
Звонил Олег Петрович:
– Почему не докладываете?
– Олег Петрович, я только что вышел из здания.
– Могли бы позвонить мне на сотовый, – выразил недовольство «кадровик». – Как беседа?
– Мне кажется, все в порядке. Впрочем, не знаю.
Игорь действительно так и не понял, почему им заинтересовался президент. Скорее всего Борис Павлович Бровин удружил любимому племяннику и переговорил с кем надо, с тем же Олегом Петровичем. Но президенту он зачем понадобился? Что-то серьезное? Иначе не пригласили бы для разговора. Впрочем, все как-то зыбко, неопределенно, непонятно.