Тут только я заметил, что рукав моей рубашки разорван и на запястье красуется свежая царапина. Боли я не чувствовал.
– Ого, – присвистнул я с облегчением.
– Прости, я не хотела. Это все браслет – старая застежка.
– Это была моя любимая рубашка. И моя любимая рука.
Я поднял глаза. Жужа зачарованно смотрела на мою руку, я – на ее. С минуту мы стояли так, со странным любопытством глядя на кровавые полоски-близнецы, а потом, словно сговорившись, согнулись в корчах истерического хохота. Я сполз на пол у подножия обороняемой двери, Жужа привалилась спиной к моему столу.
– Выпусти меня, – сквозь смех выдавила она.
– Только после того, как мы поговорим по душам, и ты отдашь мне эту мятую бумажку.
– Какую бумажку? – Перестав смеяться, она с беспокойством посмотрела на меня. По комнате пробежал холодок.
– Только без кровопролитий, ok? Я не дрался по-настоящему уже... дай подумать... лет пять точно. Честно говоря, я не в форме. Еще одна рана – и погибну от потери крови.
– Какую бумажку? – повторила она.
– Да заявление твое. По собственному желанию.
– Откуда ты знаешь?
– Это длинная история. Для разговора по душам.
– Ладно, не важно. Даже если так, это не твое дело.
– Ошибаешься.
– Выпусти меня.
– Ну вот, опять.
– Ты не имеешь права. Это свинство, в конце концов.
– Я просто хочу тебе помочь.
– Я не нуждаюсь в помощи, тем более в твоей.
– А я-то думал, мы квиты. Раскурим трубку мира, а?
– Не курю.
– Ну, тогда давай просто поговорим. Я знаю отличное местечко, поуютнее этой комнаты...
– Мне казалось, мы все уже выяснили.
– Я ничего не выяснил.
– На фоне всего, что ты говорил раньше, твое заявление о помощи выглядит по меньшей мере странно.
– Я извинился.
– О, я помню.
– Что значит «о»?
– Ничего. Ты извинился. Мы культурно киваем друг другу в начале и конце дня. Все счастливы и довольны.
– Не все. Послушай, ну что я такого сказал? Я даже не помню...
– Ха! Как это мило. Будем считать, что я тоже не помню, и закроем тему.
– Нет, не закроем. Ну подумай, это ведь глупо. Человек что-то сморозил, причем что именно, он и сам не помнит... Так что ж теперь, век его ненавидеть?
– Я же сказала, что зла не держу. Только видишь ли, в чем штука... Может, ты и не хотел ничего плохого, но у меня с тех пор такое тошное чувство, будто кого-то убили у меня на глазах. Кого-то жалкого и беспомощного, вроде бездомной дворняжки.