— Когда мы проснулись, от нашего мира, в котором мы родились, не
осталось ничего. Вообще ничего, что могло бы быть хоть немного на
него похожим. Говорят, это нормально для зрелого ума, цепляться за
старые принципы и стремиться к стабильности и уюту…
— Это называется психологическое старение…
— Называй это, как хочешь, но я бы многое отдал, за «сковородку
картохи с грибами». Я готов расстаться с жизнью, чтобы снова
почувствовать запах духов моей жены. А за то, чтобы погладить ее
волосы, я готов угробить парочку заселенных планет.
Взгляд накачанного мужчины в камеру не предвещал ничего
хорошего. Он буквально пробивал насквозь собеседника, и это
чувствовалось в его голосе.
— В-в-вы серьй-й-йезно мо…
— Да, — сухо прерывает заикающегося собеседника верзила и
продолжает объяснять: — Есть вещи, которые не вернуть из прошлого,
и мы ничего не можем поделать, но есть вещи, которые мы можем
заменить чем-то очень похожим. Леня хоть и украинец, но сало не
любил. У нас у всех было предубеждение, что все украинцы любят
сало. Он его, конечно, пробовал еще в прошлой жизни. До заморозки.
Поэтому для него это как поцелуй от вечности и привет из
прошлого.
— Вы понимаете, что это не имеет смысла. Гораздо проще было бы
принять действительность…
— Что принять? — усмехнулся артнаводчик. — Что мы никому не
нужны? Да и так уже понятно. Мы свыклись, но эти отголоски прошлого
— словно маленькое сокровище. Ты словно окунаешься в прошлое, в
котором нет вот этого всего. Ни тебя, ни этого бардака на земле, ни
постоянной войны всех со всеми, ни подхалимства со жгучим желанием
кого-нибудь кинуть на деньги, товар или жизнь. И самое главное, что
эти сокровища только наши. Их невозможно украсть, продать, подарить
и тому подобное. Это то, что у нас внутри. Мне с этим однозначно
проще жить.
Воцарилось молчание на несколько секунд. Ведущий молчал, а
осунувшийся верзила отвел взгляд в сторону и о чем-то
задумался.
— Можем ли мы сказать, что причина, по которой Леонид плакал,
носит психологический характер?
— Если тебе станет от этого легче, то можешь это называть так, —
отмахнулся Дэн.
— А если мы с вами составим шкалу, в которой обозначим десяткой
эмоциональный пик, а нулем…
— Вот об этом я и говорил, — Денис возвращает взгляд в камеру. —
Вы все пытаетесь подсчитать. Если вы чего-то не сосчитали, то этого
не существует.