Именно в тот момент я осознал, что было даже очень неплохо, что нашей матери не было с нами. Она бы жутко нервничала, гладила рубашки и пыталась сделать ненавистные проборы на наших головах. А потом, перед входной дверью она долго бы целовала Люцифера в лоб, повторяя все те же напутствия и наилучшие пожелания, совершено забыв обо мне. Меня больше устраивало то, что до нас обоих нет никому дела.
Я вошел в дом, захлопнув за собой дверь, и поставил бутылку с недопитым пивом на комод. Мне не хотелось больше его пить. Вообще странное поведение: пока ошиваешься на улице можно выпить тонны желтого и пенного напитка, но как только оказываешься дома, он напоминает мочу, которой, оказывается, уже достаточно нахлебался.
Я скосил глаза на бутылку на комоде и пошел наверх, в свою спальню.
Комната брата была рядом с моей, разделенная общей ванной комнатой. Размер помещений был одинаковый, но внутри всё по-разному. На этот раз выигрывал я. Комната брата была слишком загромождена различными приблудами типа пуфиков, буддийских ковриков, тяжелых темных штор, которые уменьшали визуальное пространство комнаты, письменный стол, неимоверных размеров. Вот чего я не мог понять, так это зачем ему огромный стол, если он даже не знал в какой руке надо держать ручку? Но потом я все понял: на том огромном столе складывались такие же огромные кучи мусора, бумаги, пепельницы, которые не вытряхивались с рождения нашей бабушки, зажигалки и тому подобный хлам. Шикарный стол являлся не чем иным, как пристанищем для хлама, короче говоря – одна большая помойка, называемая – «творческий беспорядок». Ха! «Творческий беспорядок»! Я бы мог понять, если бы Люцифера звали Сальвадор, а его фамилия была бы Дали, тогда «творческий беспорядок» имел бы место быть. Но у девятнадцатилетнего парня это называется – помойка! Меня так удивляло, что он еще умудрялся водить в свою конуру девушек, бывало, что даже приличных, и видимо их никак не шокировали тарелки, мятые рубашки и валяющиеся по всей комнате носки, я даже не говорю об их чистоте. В Люцифере было что-то, что перекрывало вид на весь ужас в его комнате.
На моей же территории все выглядело совсем по-другому. Я приверженец чистоты и в моей комнате было крайне проблематично найти грязные носки, не мытую посуду с плесенью, вековые окурки в пепельнице…девушек и друзей. Возможно, успокаивая себя, я всегда говорил: «нет друзей и лишних людей в комнате – значит, нет пуфиков, бычков, тарелок и бардака на столе». Как обычно, старался объяснить себе, что жить так, как жил я – нормально. Что ж страшного в том, чтобы жить в чистоте? В юношеские годы все почему-то больше любят беспорядок, видимо потому, что в головах такой же бардак.