Крепостная герцогиня (главы 28—63). Квазиисторическая юмористическая эпопея - страница 3

Шрифт
Интервал


– Похоже, недолюбливаешь ты ея!

– Не без сего! Однако вовсе не по причине наличия красоты у нея и отсутствия оной у меня, о чём глаголил батюшка мой: «Глаша и Малаша достойны кисти великих живописцев нидерландских. Первая – Рембрандта ван Рейна, вторая – Иеронима Босха!»

– Да ты, прямо, мысли читаешь… аки ведьма!

– Похожа я на даму сию сказочную (но не во смысле красы!). Однако лишь внешне, ибо ведает ведьма много, я же лишь те крохи, что от родителя моего перепали. Правда, песнь сей эрудитки лесной прямо про меня писана, особливо учитывая наряд мой непризентабельный!

– И что за песнь?

– Да так… расейская народная.

– Спой, детка, не стыдись!

– Не могу… без слёз…

– Ну, так спой со слезами.

Откашлялась девица неказистая и запела мелодично гласом нежным:

– Я веду себя со всеми строго,
И никто не женится на мне.
Выхожу одна я на дорогу
В старомодном ветхом шушуне…

Засим, аки и было обещано, заплакала певица юная. Понял слушатель взволнованный, что сие существо вовсе не бесполо и бездушно, аки ранее казалось, а имеет трепетную душу и мечтает о простом бабьем счастье!

(Аки опосля выяснилось, песнь сия расейская вовсе не народная, ибо суть ария Бабы Яги из оперы Римского-Сардинского «Доска», главный герой коей купец новгородский прозван так был за то, что натянул на доску струны и получил гусли звончатые. А дуэт главного героя и русалки привёл к созданию выражения популярного: «Доска и два соскА!»

Кстати, автор, любящий о себе трепаться, читателей раздражая, обожает в сей опере арию иудейского гостя: «Не счесть алмазов биржи Рамат-Гана!», ибо во трёх километрах от биржи сей проживал!)

Наконец, успокоилась Малашка и вернулась к теме прерванной:

– А к сестре своей отношусь я согласно закону полуторному.

– Много законов я ведаю – и природных, и юридических. Но подобный закон неведом мне!

– Первый случай в жизни моей недолгой, когда хоть кто-либо в некомпетентности своей признался! Но в нашем случае оная простительна, ибо закон сей батюшка мой создал. И гласит он следующее: «Тех, кто тебя любит, люби в полтора раза более. Тех же, кто ненавидит, ненавидь в полтора раза менее!»

(Впоследствии в двадцатом веке был создан иной полуторный закон. Сей «закон трёх вторых» относился к электронным лампам. К существующим же во времена описываемые керосиновым лампам он (увы!) неприменим.)