– Наша триера…
– Корабль? – тут же перебил Кай, услышав знакомое определение.
– Да, Кай, военный корабль с тремя рядами весел, потому и назвали его триерой. Так вот, наша триера шла под полными парусами, весла убраны, рабы заняты судовыми поручениями. Ты сам-то ходил под парусами?
– Нет, – отрицательно покачал головой Кай.
– Я так и думал, – ухмыльнулся солдат, словно в сотый раз огорченный молодым поколением. – Помню все, будто это случилось на прошлой неделе! Хотя даже год толком не скажу, потому что для меня тогда не было никакой «до нашей эры» и «нашей эры». Это была просто моя эра, моя жизнь и просто год! Мы сидели в трюме у огромного сундука и играли в кости. Жировые светильники нещадно коптили, в воздухе витал запах вяленого мяса, которое мы ели во время плавания вприкуску с сушеными помидорами, сыром и сладким вином. Не самым лучшим, но и не самым плохим вином в моей недолгой жизни.
– У меня мурашки по коже от твоего рассказа, – признался Кай.
– Из своих двадцати четырех лет, – продолжил Сергей, сделав большой глоток из банки, – два последних я провел в римском легионе.
– И имя мне – легион, – машинально повторил фразу, растиражированную в сотнях книг и фильмов, Кай.
– Тогда мы не верили в единого Бога, мы верили в себя и в братьев по оружию!
– И куда же вы плыли? – вспомнив про триеру, полюбопытствовал Кай.
– Блестиум! – гордо, словно это была большая честь, проговорил Сергей.
– Что это?
– Это первый военный форт Рима в Британии, Кай, – все так же наполняя каждое слово гордостью, проговорил военный, – я Люций, сержант.
– Блестиум, – будто завороженный, повторил Кай. Слово почему-то очень понравилось ему – Б-Л-Е-С-Т-И-У-М.
Военный посмотрел, как сержант на новобранца при утреннем смотре, и сказал:
– Я был одним из тех, кто захватил это место, а затем укрепил и превратил в форт!
Кай вдруг осознал, что все, чего сейчас хочет его естество, – задать Сергею один-единственный вопрос. Он мысленно одернул себя и даже прикусил немного язык. Военный увидел, а может, даже почувствовал это распирающее желание и вопросительно посмотрел на собеседника.
– Скажи, а тогда там, в Блестиуме, ты смог вернуться?
Сергей так и замер, испытующе глядя на Кая. Прошло около минуты, прежде чем он снова заговорил:
– Я лежал в мокрой податливой и раскисшей от частых дождей земле. Сотни факелов бликами играли на влажных от воды и крови лицах моих собратьев. Почти все они лежали так же, как и я, а те, кто пытался встать, тут же падали, словно подкошенные.