Пришёл в себя он уже лежащим на траве, и её головка лежала на его груди, а пальцы медленно двигались по её коже. В голове царили вакуум и туман, глаза бездумно смотрели на ветви каштана.
– Ребёнок! – зачем-то сказал он. – Что-ж ты творишь…
– Плохо, да? – лениво отозвалась она. – А ты в форме. Мне понравилось.
Она подняла лицо, изучающе смотрела, думая о чём-то своём.
– Ты на сколько старше? Вряд-ли намного. Два-пять лет? И что? Умудрён жизнью и измотан переживаниями? Так ведь всё нормально, смотри на мир проще.
А в самом деле? Он прикинул в уме. Лет шестьдесят, не меньше разница в возрасте… Знала бы она! Её узкое, скуластое лицо под густыми бровями… что-то азиатское в скулах, глазах… нос маленький, вздёрнутый. И огромные, притягивающие взгляд, нереально круглые глаза, он понял, что эффект создан искусственно, кругами чёрной краски, по которой пробегали волны блестящих искорок. О, женские ухищрения! На левом виске уплотнение от сетевого ЧИПа – как у всех них. И разница в пятьдесят лет, это минимум. И ему это было совершенно безразлично, он не чувствовал этой разницы, ему было легко и интересно. Да какая разница?! Не имеет значения…
– Зови меня Федя, – вдруг сказала она и это звучало, как приглашение к диалогу.
– Федора по полной? – уточнил Тим. Имя звучало, как из старой сказки, но кто знает, всё древнее постоянно возвращается.
– Сам ты… ФЕДРА я. По полной…
– Понятненько. Расин. Родители увлекаются античностью?
Она приподнялась, упёршись рукой в траву, её брови сошлись на переносице. Ему это понравилось, он любил вызовы.
– Будешь обзываться – по фейсу. Без проблем. Я не шучу. Драться я люблю.
– Офигенно! – согласился Тим. Девчонка нравилась ему всё больше.
– Раз Расин, тогда уже «ИФИГЕННО». YES?
Игра слов ему тоже понравилась, девчонка была не только шустрая, но и начитанная. Она снова опустилась рядом, на траву, он любовался её кожей, холмиками груди, и уже не думал о том, что они только что занимались сексом на глазах у людей, открыто, настолько естественно это прошло, как если-бы они просто пожали руки и потёрлись носами. И ведь он был совершенно один на этой новой для него земле, в этом родном, но таком пустом городе.
И он решился. Решился, несмотря на то, что знал – это чревато последствиями. Разными, но одинаково неприятными.