Мы переглянулись и застыли с тряпками в руках.
– Уважаемые отдыхающие, – глубокомысленно изрек громкоговоритель, – в связи с тем, что нам вовремя не завезли продукты, обеда сегодня не будет. Ужин состоится в 19 часов.
– Ну что ж, – сказала мама, – доставайте продукты у кого что есть, будем обедать сами.
Поскольку в этот период советской истории в магазинах ничего не было, то родители готовились к нашему отъезду в горы заранее, покупая консервы при всяком удобном случае. На столе появился гусиный паштет, сгущенка, колбасный фарш «Глобус», который считался особенно вкусным и дефицитным, банка фасоли в томатном соусе, скумбрия в масле, мамины пирожки с капустой, помидоры, огурцы, яблоки. Мальчишек из соседнего домика мама тоже позвала за стол, и они прибыли с таким же набором консервов и помидорами-огурцами. Только хлеба ни у кого не было.
– Натик, сгоняй в столовую, – сказала мама, – попроси хлеба.
В столовой никого не было. В кухне сортировала какие-то мешки, громко напевая романс, старая знакомая, повариха тетя Шура. Услышав просьбу о хлебе, заулыбалась так, что все ее полное лицо покрылось морщинками.
– Деточка, хлеба нет. Только поехали за ним в Бричмуллу. К ужину будет, ласточка.
Я вернулась ни с чем.
– Мам, наверно надо сходить в поселок за хлебом. На что мы будем намазывать паштет? И консервы без хлеба как-то не совсем….
Поселок с магазином был в трех километрах от нашей базы.
Ирка вызвалась идти со мной.
– Наверно, пусть с вами пойдет и кто-то из мальчиков, – сказала мама.
Белобрысый «Иванушка» сверкнул глазами:
– А мы хлеб не едим.
Я уже открыла рот, чтобы ответить какую-нибудь гадость, но тут Рустик вскочил:
– Я пойду с вами.
И мы пошли по тропинке вдоль забора, перешли вброд речушку по колено, миновали пасеку, какой-то пансионат. Идти было легко и весело, Рустик всю дорогу рассказывал нам анекдоты про чукчей.
Я понимала, что не обладаю ни яркой внешностью, ни модной одеждой, ни ярким макияжем, чтобы сразить наповал с первого взгляда все мужское население нашего класса, двора, лагеря. Любимой одеждой моей были джинсы или шорты, кеды, кепка козырьком назад, да и внешность самая заурядная. В школу нас заставляли ходить только в форме. В свои 16 лет я никогда не красила ресницы и губы, не делала модную стрижку, у меня была длинная до пояса коса. Конечно, как все девочки в этом возрасте, я думала и о мальчиках, и о любви. Мне казалось, что любовь должна возникнуть от внутреннего родства душ, а не от внешних эффектов. Мама, наверно, понимала, что это не совсем так, но предпочитала не подогревать раньше времени мой интерес в этом направлении. В школе я училась на отлично, занималась в детской любительской киностудии постановкой фильмов, и не имела проблем ни в общении с мальчиками, ни с избытком свободного времени. Окружающих меня мальчишек я воспринимала скорее как друзей, чем как объекты страсти. Мои подруги Ленка с Иркой тоже не отличались ни особой красотой, ни вычурностью нарядов. Внешность у всех была вполне заурядная, а у Ленки еще и очки. Поэтому мужская часть нашего заезда не проявила к нам интереса, зато сразу отправились знакомиться к девушкам в «боевой раскраске».