В квартире, на антресолях сидел маленький с широким ртом и смоляными волосами цыганенок Ганди. Он загадочно улыбался и смешно, на ломанном английском, закартавил.
– Мы брата Руса уже хорошо знать, что ты совсем не доехать до холодный и далёкий Тибет. Ты снова всех стрелять, всех взорвать, всех напугать и потом весь жить. Хорошо ходить куда хотеть.
Рус пожал плечами, показал малому, чтобы он спрыгивал вниз. В конечном счете, ему было все равно, что, где и о чем пишут. Но Ганди с азартом помахал рукой. И, таинственно оглядываясь, затараторил:
– Уже газета писать, как в Бирма, на Салуин река взрываться машина. Многа мертвый. Многа огонь, дым. Никто нет. Весь тихо. Только ты такой делать можешь. У нас тоже, здесь, многа стрелять, многа драться, многа мертвый. Везде мертвый: и наша, и их. А когда ты стрелять, только там мертвый. Значит, ты один стрелять. Если ты не прийти к нам, то мы не знать кто? А раз ты пришел, то ты.
Цыганёнок встал, протянул Русу маленькую записку. Она оказалась от мистера Маккинроя. Рус прочел. Повернулся к бойкому конспиратору.
– Брат Ганди, передай своим отцам, что, наверное, пора мне встретиться с американцем. У меня все зашло в тупик и разговор с ним должен прояснить обстановку.
– Да, да, брата Руса. Надо быстро встретиться с американский дядька.
– Когда это можно сделать?
– О-о, – хитро поднял палец цыган. – Это не так простой. Нада время. Нада человеки. Мы тебе сказать потом. Сейчас тебе спать. Забыть все. Брать многа сил. Многа воздух голова. Быть умна. Никак не ходить. Вот адрес. Машина стоит. Вот номер. Тебе потом все сказать. Главна ты спать. Читать газета. Кушать. Смотреть телевизор. Улыбаться.
Рус первый раз улыбнулся. Похлопал пацана по плечу.
– Молодец, браток. Мне можно говорить?
– Конечно, Руса.
– Тогда поехали.
– Ты один поехал. Я буду смотреть за дураками, кто за тобой пойти.
Густая темень тревожно сгущалась над большим громыхающим городом.
Глава 9
Маккинрой – 2-й секретарь – флотский полковник – Крикс
Сэр Маккинрой уже полчаса вел декларативную сумбурную беседу с донельзя хитрым вторым помощником посла. Который с простоватым упорством домашнего животного, никак не желал понимать, что его работа также должна быть под контролем, как и работа прочих чиновников из госорганов и даже самого господина президента. Его несносные бегающие глазки пылали едкой желчью, наигранно и глуповато смотрели то в стены, то упирались в пол, то непонимающе взирали на рассерженного эксперта. Только конкретная угроза оказаться в Штатах, остаться без работы, заставила лукавого дипломата признать аргументы эксперта в пользу прозрачности его передвижений в Индии. И никакой частной жизни на данном этапе за ним не предполагалось. Тот все упирал на подчиненность своему начальству, субординацию, отдельные мотивы его конфиденциальной службы. На что сэр Маккинрой ему членораздельно, выделяя нужные акценты, внушал: