– Бедняга, – сказал младший сын Чу, – он теперь никогда не найдёт свой муравейник?
– Да, вряд ли, – ответил Чу, который стоял рядом с сыном и тоже смотрел на бестолково снующее насекомое.
– И чужие муравьи не примут его в свой муравейник?
– У них так не принято. Для них он – чужак. Могут и убить.
– Может, придавить его, чтобы не мучался? Ведь всё равно скоро погибнет, – предложил из жалости к муравью сынишка.
– Не надо, пока он жив, его душа продолжает чему-то учиться. Мы не вправе лишать её этого права.
– А те, кто питается муравьями, имеют на это право? – спросила подошедшая к ним жена Чу.
– Они находятся в одной пищевой цепочке, это их судьба. Но не наша… Кто знает, может ему и повезёт, – сказал Чу, ученик и помощник советника Лю.
114. Как Чу шёл по тропе света.
Как-то Чу работал над законами Природы и, кажется, задремал.
В странной полудрёме он ощутил, что Дух Природы даёт ему шанс.
Чу оглянулся: мрак окружал его со всех сторон, и только узкая тропинка светилась во мгле, уходя вдаль.
Тут во мраке, среди неясных тёмных сгустков была иллюзия безопасности, но не этого жаждала душа Чу.
Он шагнул по тропе и понял, что-то крепко удерживает его на месте.
Чу оглянулся. Вокруг него толпой стояли духи его близких и друзей – и ныне живущих, и ушедших за завесу бытия. Это были те, кого он любил и кто любил его.
– Не уходи, не оставляй нас, – просили они, и сердце Чу застонало от боли и предчувствия разлуки.
Чу взглянул на тропу: там, вдалеке, где она исчезала, истончаясь, стоял его учитель Лю.
– Он не может тут долго стоять, – понял Чу, – но как быть с ними?
– Кто хочет, может идти за мной, – сурово сказал он, – там свет.
Чу был одинок. Он сделал первый шаг по тропе и на него обрушились все чувства и воспоминания, которыми он дорожил когда-либо в жизни. Он сделал второй шаг, за ним – третий. Ноги его стали ватными, а мысли и чувства – туманными.
Чу шёл на своих, ставших слабыми и непослушными ногах, ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, сплавив её с любовью ко всему миру, как не раз делал он на тренировках, когда, силы, казалось, покидали его.
Он шёл по тропе не помня ни о ком, даже об учителе. Ему казалось, что он сливается с тропой и её светом, который постепенно проникал в него и становился частью всего его существа.
Чу не думал о том, следует за ним кто-нибудь или нет: все его силы были сосредоточены на очередном шаге, который, как и предыдущий давался с неимоверным трудом. Вокруг него носилось, окликая по имени, всё, что он когда-то любил или ненавидел, боялся или защищал, но Чу не мог отвлечься, сберегая последние капли сил.