Сердце снова застучало быстрее: имел место явный наигрыш, просто
другим непонятный.
Во-первых, новый опекун обратился на языке Залива, хотя между
собой они уже несколько часов общаются по-русски.
Во-вторых, он специально назвал её лишь аламом, детским именем,
хотя отлично знал (от неё же), что это значит в их кругах.
В-третьих... В-третьих она пока не могла сформулировать.
Присутствовало что-то ещё, такое, что руками не пощупаешь.
- Да? - она подняла мгновенно высохшие глаза на Дмитрия.
- Как ты думаешь, в какой из домов горячую воду сегодня в первую
очередь провести стоит? - Ржевский-младший извлёк бумажный
блокнотик с древним карандашом.
Свой артефакт, поддерживающий разговор, он забросил в карман на
место блокнота, не потрудившись даже разорвать соединения.
Связной амулет Эмира, аккуратно продолжая работать, всё ещё
удерживал и картинку, и связь.
А ведь эти антикварные дома из ценного дерева сейчас работают
против аль-Футаима, мелькнуло в голове. Для Эмирата, несмотря на
нефункциональность, их цена очень высока в любом случае. Просто
из-за драгоценного материала-дерева и древней работы. Мастеров,
которых давно нет в живых.
- В этот, - не задумываясь, она указала на избу, максимально
удалённую от места, где обитали Трофим ибн-Степан и Анастасия
Барсукова.
Отказываясь пока верить в происходящее.
- Принято. - Попечитель, ничуть не заботясь сверкающими глазами
голограммы Маджита, принялся стремительно заполнять лист блокнота
цифрами. - Сегодня будет сделано... подождёшь пару часов
только...
Мадине захотелось переспросить, стоит ли верить ушам.
Её попечитель только что, с одной стороны, между делом абсолютно
походя подтвердил, что ставку на него она сделала правильно.
Не предал. Не выдал. Не согласился обменять на деньги либо иные
преференции.
Самому аль-Футаиму заявил, что будет её защищать до последней
капли крови: иной трактовки, она отлично понимала, беседа не
имела.
Однако вместе с этим Ржевский-младший то ли поглумился, то ли
вытер ноги об... она не смогла точно сформулировать, обо что
именно, несмотря на ментальный буст.
О чужой апломб? О символы монаршей неприкосновенности?
Нужных слов опять не находилось. Как будто за тривиальными
словами "Эмир, иди на**й" стояло что-то большее, чем вековое
хамство Ржевских.
- Мне не послышалось? - соотечественник молниеносно обуздал
чувства. - Ты мне сейчас правда это сказал? А ты отдаёшь
отчёт...