– Испачкался, как раз я, – буркнул,
сосредоточенно отряхивая пыль с брюк, – а ты мне, чуть руку не
выдернула.
– Извини, не ожидала, что ты такой
легкий. Ну, как себя чувствуешь? – она наклонилась и подняла свою
сумочку, которая, оказывается, была у меня под головой.
Чувствовал я себя, вполне прилично.
Давешней слабости и в помине не было. Одна сплошная бодрость и
свежесть. Легкий я, значит? Ну, понятно, что не тяжелый, но
килограмм сорок девять во мне всяко имелось, а на чемпиона по
пауэрлифтингу деваха совсем не похожа.
– А откуда знаешь, как меня зовут? –
подозрительно спросил я.
Она протянула синий картонный
квадратик. Это был мой «аусвайс», так мы называли школьные
удостоверения.
– Вот, выпал из кармана, когда ты
решил прилечь на тротуаре.
Ну, ладно, с этим хотя бы
разобрались. А вот отчего я вдруг «решил прилечь», оставалось
по-прежнему непонятным. Сроду за собой такого не замечал. И
малокровием не страдаю!
Не из-за того же, что стал читать
этот идиотский текст. Или из-за того?
– Можно глянуть? – я показал пальцем
на красочные буклеты, аккуратной стопкой лежащие на асфальте. Она
кивнула.
На первом листке никакого текста не
оказалось. Я посмотрел так и сяк, потом на обратной стороне.
Схватил второй листок, вытащил наугад из пачки третий – нет.
Показалось что ли? Похоже, я и впрямь не здоров.
– Ну, не меняйся в лице, – достав из
сумочки зеркальце и помаду, она подмазывала и без того яркие губы,
– могу тебя успокоить – ты не сошел с ума. Тот листок был один… для
тебя.
Спасибо, успокоила, нечего сказать.
Для меня, значит?! И где он, кстати?
– А вот вслух, не надо было читать!
– продолжала она наставительным тоном. – Когда читаешь вслух,
действие мантры усиливается, а ты еще слишком слаб. Ну, ничего, это
только ускорило дело. Выкинь, пожалуйста, – она показала на урну
возле входа в кафе.
– А тебя не наругают? –
поинтересовался я, отправляя пачку в круглый зев
мусорки.
– Наругают? – она хихикнула. –
Слово, какое смешное. Кто?
– Ну, хозяева эти… армяне. Ты же
здесь работаешь?
– Нет, Данила, не наругают. Кстати,
ты не торопишься? Может, зайдем в кафешку, съедим по мороженке,
потрещим за жизнь?
Оп-па! Дело принимало очередной
неожиданный оборот. А почему бы и не зайти? Торопиться мне все
равно некуда, дома никого нет – мама опять дежурит в вечернюю, а
Лельку забрал до завтра её папаня, дядя Коля. Стал судорожно
припоминать, сколько у меня имеется наличности. Выходило так, что
совсем немного. Однако девчонка, не зная сомнений, уже тянула меня
за руку к стеклянной двери кафе.