– Да просто ты… красивая… ну… в
общем… если бы ты была простая девчонка, я б с тобой подружился, –
выпалив всю эту чушь, почувствовал, что кровь опять приливает к
щекам.
Она улыбнулась.
– Щеночек. Ты знаешь, сколько мне
лет?
– Сколько?
– Много!
– Ну, сколько «много»?
– Сколько надо, столько и много! У
женщин возраст не спрашивают, не знал?
Уж в чём, в чём, а в женской логике
ей не откажешь.
– Значит, ты хорошо сохранилась.
Больше шестнадцати не дашь.
Она грустно улыбнулась.
– Перед тобой я могу предстать в
любом виде, хоть пятилетней девочкой, хоть зрелой пышнотелой тетей,
хоть твоей училкой Марьпетровной, да хоть… негром преклонных
годов.
– А сейчас, – я поежился,
представив, что все это время кокетничал с пожилым негром, – ты
настоящая?
– Сейчас – да. В текущих
обстоятельствах, мои внешние данные совпали с интересами дела, –
Белла усмехнулась, – ведь со старой бабкой ты бы не пошел в
кафе?
Она внезапно извлекла откуда-то
мобильник. Я не слышал звонка, видимо он стоял на вибрации.
Несколько секунд молча слушала бормочущий оттуда голос. Потом дала
отбой, бросила мобильник в сумку, и, посмотрев на меня, сказала
поскучневшим голосом:
– Это Намтар. К сожалению, наше
время истекло, мне пора. Так что ты решил?
– Какая шустрая! А подумать,
не?
– Хорошо, думай. Позвоню завтра в
шесть вечера, – она встала с кресла, сгребла сумочку, бросила на
стол пятитысячную купюру. – Чао, бамбино!
– Подожди! – крикнул я ей вслед,
слегка обалдев от такого стремительного и холодного прощания. – А
мой телефон?
– Знаю, – бросила она, не
оборачиваясь и, чуть ли не бегом, выскочила из кафе.
Все-то она знает. Интересно, куда
так подорвалась? Я не спеша допил пиво. Расплатился с официанткой,
которая, сразу после стремительного убытия Беллы сделалась
стервозной. Она перестала улыбаться, с демонстративно
подозрительным видом изучила купюру, поглядывая то на меня, то на
остатки нашего пиршества, унесла ее, долго не появлялась, потом все
же принесла сдачу. Я оставил ей сотню на чай и покинул
гостеприимный «Анаит».
* * *
Домой пришел какой-то оглушенный. То
ли сказался переизбыток впечатлений, то ли выпитое пиво, а скорей
всего и то и другое, но на меня напала жуткая сонливость, вдобавок
разболелась голова. Я бесцельно послонялся по квартире. Включил и
тут же выключил телек. Посидел за компом, попробовал рубиться в
«Дьябло-3» но меня все время убивали, и от этого стало совсем
тоскливо. За окном сгущались сумерки, я прилег на диван, попытался
думать о Белле и ее предложении и сам не заметил, как
уснул.