— Ну вот и хорошо, — заключил Гришка, — тогда вместе учиться
будем.
Он потянулся за книжкой по анатомии, начав рассказывать девочке
о строении человека, затем и о строении мага. Различия были
небольшими, но они были. Посасывая кусочек «довоенного» хлеба, двое
вгрызались в науку. Также, как когда-то доктор Нефедов вставал и
работал, также, как Маша шла на завод. Без «не хочу» и «не могу»,
для двоих совсем юных детей существовало только «надо». Надо
встать, надо одеться, надо умыться, надо идти, надо работать.
Проходили недели и Мага с Гришей медленно восстанавливались.
Только проблема внутреннего холода той зимы, да эмоций все еще
оставалась. Целитель Виктор знал, что времени, чтобы это
преодолеть, понадобится много, поэтому не отчаивался. Не
задумывались об этом потихоньку начавшие ходить и Гришка с Машкой,
постепенно перестававшие напоминать скелетов. Им было интересно,
конечно, что выяснил Кощей, но события они не торопили.
— Вот сдадим экзамены, — задумчиво проговорил Гришка. — Нам
тринадцать, получается, за шестой класс?
— За шестой мы уже хоть сейчас можем, — заметила Маша,
прижимаясь к своему, как оказалось, жениху. — Давай за седьмой
попробуем?
— Давай, — кивнул мальчик, перебирая учебники.
— Так тепло, когда я тебя обнимаю, — призналась девочка. — Это
из-за обручения?
— Наверное, — не желавший об этом задумываться, Гриша усадил
Машу себе на колени, что оказалось приятным, хоть и
жестковатым.
Пожалуй, одно событие стронуло лед, и сделало подушку, укрывшую
чувства, тоньше. Как Марья это организовала, Гриша не знал, а Маша,
похоже, и не задумывалась. Сначала им показали воспоминания — дети
уже окрепли для того, чтобы использовать свою магию. Они увидели
счастье в глазах немногих, кто мог улыбаться, салюты над головой,
услышали не усталый, не злой, а ликующий знакомый голос Ольги
Берггольц:
«…О дорогая, дальняя, ты слышишь?
Разорвано проклятое кольцо!
Ты сжала руки, ты глубоко дышишь,
в сияющих слезах твое лицо».
И слезы покатились из глаз Гриши и Маши. Они вспоминали страшную
зиму, но вот в этих воспоминаниях, поднятого над толпой ребенка,
они плакали и слушали, слушали такой родной голос Ленинградского
радио. Долгие месяцы поддерживавший их голос. Говоривший теперь с
такой радостью, с таким глубинным счастьем! Обещавшим расплату
врагам «за все, за всех, задушенных кольцом». Именно эти
воспоминания и дали веру в то, что все позади.