- Что? – спросил, и так понимая, что она запах Лавии на мне учуяла.
Не подумал, надо было в лохани перед домом хоть ополоснуться.
- Ты скажи! – мать дернула за руку, чтобы развернулся к ней. – Что за дела у тебя с Лавией?
- Никаких дел.
- Не ври, сын! Ты пропах этой сучкой! Похотью ее провонялся! Ты ведь только с нее слез, бесстыжий! И еще хватает ведь наглости в глаза мне смотреть!
- Не было ничего!
- Сегодня, может, и не было. Помешали, что ли, вам? А до того? Тоже не было ничего?
- Что ты ко мне пристала? – взорвался, не выдержав. – Будто спрашивала она, хочу ли я! Тебе ли не знать, что прав у нас нет, и мнение свое иметь не полагается! Коли велела ведьма ее трахать, трахай!
- Но не эту! – простонала мать. – Все, что угодно, лучше, чем греховодничать с этой гадиной – после всего, что она нам сделала! – осеклась и резко отвернулась.
- О чем ты? Что сделала? Мама? – попытался развернуть ее лицом к себе, но она скинула мои руки.
- Отпусти, меня ждет госпожа Маат. – Подошла к двери и, не глядя на меня, велела, - обед довари сам, он в печи.
Вот так, значит. Ошеломленно посмотрел ей вслед.
Да что за день такой сегодня!!! Будто ведьма прокляла! Хотя то, что Лавия меня в любовники выбрала, само по себе проклятие и есть.
24. Глава 4 Стихия
СИЛЬВИЯ
Я подняла глаза на затянутое пасмурной дымкой небо, в котором носились за мошкарой стрижи. Их звонкие крики, с которыми у меня всегда неразрывно было связано лето, заставили улыбнуться. Но летают низко, значит, надо поторапливаться, скоро дождик – примета верная.
Зашагала к поселению, но когда проходила мимо скотного двора, ливануло. Да так, что вымокла до нитки мгновенно. Еще и ветер поднялся, холодный, жуть. Исхлестал по щекам, забрался за корсаж платья нагло, стиснул ледяными щупальцами грудь. Видимость пропала почти полностью, не то, что дорогу, руку собственную вытянутую было не видно.
Скользя ногами в чавкающей грязи, в которую превратилась тропинка, наощупь дошла до ближайшего сарая и протяжно выдохнула, укрывшись от непогоды в этом хлипком строении. С трудом расправилась с разбухшей от воды шнуровкой корсажа, стянула платье, которое весило теперь, наверное, целый пуд, бросила на сено.
Выжать бы его надо, но оно мне все запястья выкрутит, не справлюсь ведь. Тогда пока нижним бельем займусь. Стыдливо глянула по сторонам. Да нет тут никого, трусиха! Только пауки-тенятники по углам висят.