Нашими силами был собран Филадельфийский конвент, где 55
делегатов от 12 штатов (хотя их должно было быть 74) составили
документ, который стал одним из самых неизменных за всю историю
челове… кхм, слишком пафосно. Просто один из самых знаменитых
документов Нового времени.
Конституция США.
Я почти не вносил изменений в сам документ – не хватало
юридического образования. Но моего авторитета с лихвой хватило на
принятие Билля о правах, десяти поправок в конституцию, закрепившие
в новом государстве права человека и реализацию их защиты, куда
были включены жившие в государстве индейцы и ирландцы. Про права
темнокожих речи даже не шло - в нынешнее время многие воспринимали
их как умных обезьян, а не людей.
На самом деле в тот момент, когда шестым подошел к свежему листу
бумаги и поставил подпись, меня на мгновение прошиб озноб.
Я.
Подписываю.
Конституцию.
Соединенных Штатов Америки.
Расскажи мне кто-нибудь об этом в прошлой жизни я бы только
повертел пальцем у виска. Ведь для такого не только бы пришлось
перемещаться во времени, что в принципе считалось невозможным, но и
становится на один уровень с отцами-основателями, что российских
реалиях было равнозначно совершению подвига Минина и
Пожарского.
Невероятное чувство, из-за которого у меня едва не дрогнула рука
и я не оставил на документе огромную кляксу.
Но как не парадоксально, именно для меня самым главным моментом
конвента была не церемония подписания конституции, а неофициальное
собрание после. Там Вашингтон, Гамильтон, Адамс, Франклин, Морис и
другие матери основательницы решали одну из главных проблем страны
– 50 миллионный долг страны перед Амелией Хекматьяр и что с ним
делать. Было сказано множество слов, сделаны десятки предложений,
распиты множество бутылок вина. С одной стороны меня не могли
обмануть или убить – авторитет главного интенданта, благодаря
которому солдаты были сыты, обуты и одеты был лишь немногим меньше
чем у Вашингтон. Про фермеров и ремесленников, у которых
производились закупки, без сильного занижения цен для военного
времени, даже говорить не стоило. Но с другой, выплатить такую
сумму, при налогом поступлении 2-3 миллиона в год, было
невозможным. Франклин даже пыталась уговорить меня простить этот
“маленький” долг, но была послана в пешее эротическое
приключение.