- Что такое репа? – спросил Полбу Пендаля.
- Деликатес местный, - ответил тот. – Овощ. Корнеплод. Очень его
тутошние пейзане уважают. Сажают, где ни попадя. Сама растет, знай
только поливай вовремя, и черви ее не грызут… Ваша милость, а я бы
поел.
- Некогда, - строго заметил священник. – Водицы изопьем, и
дальше двинемся.
- Вы профто репу не любите, как люблю ее я… - расстроенно
заметил дед. - Ладно… Эй бабка, таффи ведро.
- Ой, горюшкооо… - запричитала старуха. – Ой, нехорошо… А у нас
то и нет больше ничего. Вот если бы этот растяпа колобка не
упустил, был бы хлебушек…
- Колобка? – Насторожился Пендаль. – Такого, конопатого?
Ми-ми-мишку?
- Ага, его фамого, туды его в качель… Ой, профти, батюфка…
И дед с бабой, перебивая друг друга и путаясь в показаниях
поведали, как напало на них страшное существо. Ворвалось в
землянку, напакостило, всех обругало, сожрало половину годового
запаса репы, выбило окошко, сперло почти новое корыто и скрылось в
неизвестном направлении.
Батюшка Ставросий, несколькими четкими вопросами, как заправский
следователь, выяснил, все обстоятельства дела. Из бормотаний деда и
причитаний бабки, сложил истинную картину. И наложив на врунов
епитимью (дебаф такой, масштабируемый, с оттяжкой по времени),
отказался благословлять.
- Вот замолите грех лжи – будет вам баф! А пока – шиш! Все, нам
пора. Я дня через три или сам проверю, или пришлю кого. Эх! Это ж
надо! Живое существо за хлебный мякиш приняли… Уууу! Маразматики,
прости Господи.
Он уже был в курсе приключений Константина и Пендаля. И о том,
что колобок теперь не дикий моб, а пет рыцаря, и сам понял, и
барону объяснил. Так же, как и о волках. Волки, каким-то образом
попали под влияние харизмы крестоносца. Хотя откуда она в таких
количествах взялась, что бы две стаи разом его вожаком признали –
непонятно. Нет, они не полноценные петы. И их может переманить
более сильный или удачливый лидер. Ну или они сами, с течением
времени, могут изменить свое мнение в отношении альфы. А вот
колобок – нет. Привязан он теперь к Полбу накрепко.
Минут через пятнадцать, когда землянка осталась далеко позади,
шныряющие вокруг отряда волки резко подобрались, и все, как один,
скрылись в чаще. Издалека раздался призывный волчий вой. В котором,
однако, не было тревоги, а лишь торжество.