- Ми-ми.
- Не дам. Это вино только для меня.
- Ми-ми! Ми-ми-ми???
- Да причем тут возраст? И не жадный я. Просто, это свойство
такое у меня, как у крафтера-корзинщика есть… В плетенной посуде,
любую жидкость, в любую другую жидкость могу превращать. На время.
И использовать ее, но только лично. Если ты глотнешь – тут снова
вода окажется. И мне заново бутыль оплетать.
- Ми-ми?
- Да хоть осел нассыт. Не важно. Но лишь на время, говорю, и
только для личного… ик… пользования.
- Ми-мии…
- Конечно, здорово… А вот ты… ик… поплети корзинки сорок лет
кряду… сперва просто так, для пропитания двадцать семь лет, после
крафт качая - еще двенадцать, получи корзинщика 298го уровня, и
тоже так сможешь.
- Ми?
- Трехсотый. Мне капельку не хватает. Но тут такое дело…
Инструмент… Прут специальный… Еще материалы… Ой! А что ж я сижу!
Надо же лут пособирать! А то барон не удосужился, не до того нашей
его милости. Ты как, поможешь?
- Ми-ми! Ми-ми-ми!
- Хорошо, Лихомана я сам… А ты - косточки да пергаменты… Да, и
если найдешь такой куст, стебли черные, листики круглые,
оранжево-синие, меня сразу зови!
- Ми-ми.
- Хорошо, давай складывать все около вон того столба. А то здесь
сидеть… Все это слушая… Кхм… У меня не настолько большая
бутылка.
Из подвала склепа и правда доносились попеременно вскрики и
стоны княжны, перемежаемые громким натужным рычанием и уханьем
барона. Уже почти час доносились.
…
- Давайте теперь так попробуем, - негромко сказал Константин. –
Вы вот сюда обопритесь. И ноги по шире, по шире, чтобы не упасть,
Боже упаси. А я сзади.
Княжна поняла, стала, как ей показал доблестный рыцарь, и
закрыла глаза.
Барон обошел ненавистный столб. Навалился плечом.
- Ррррууух! Тяните!
Данунашка, с оплетенными вокруг тонких алебастровых запястий
волосами поддалась назад.
- Aaa! Matko boska! Aj! Aj-aj-aj!!!
Они уже довольно давно, почти час, пытались высвободить
роскошную, почти двухметровую шевелюру огненно-рыжих волос Пани
Рошек из защемивших ее каменных плит, но ничего не получалось.
Рыцарь весь умаялся и взмок. На глаза Данунашки навернулись крупные
слезы. Но, видно, делать нечего, придется резать. А лишаться даже
полуметра этой красы она не желала категорически.
- Осталось последнее средство, - сказал Полбу обнажая
меч.
- Kurwa w dupę to zbawienie, -
пробормотала княжна зажмуриваясь.