— Не смешно, — опасный блеск в
глазах кухарки усилился.
— Фиалка начала жить с Грюном
несмотря на все его чудачества, — продолжил излагать свою мысль
«Великий и ужасный», — а до этих отношений она взяла с меня слово,
что я освобожу её из этой прокля́той библиотеки.
— Не улавливаю связи, — наконец
проявила лёгкие нотки заинтересованности кухарка.
— Всё просто, — тяжко вздохнул Олег,
— Фиалка действительно полюбила Грюна. Но и на свободу ей очень
сильно хотелось. А теперь попробуй представить себя на месте этой
девицы в закрытой комнате. Твоему племяшу, когда он читает книги,
ни до кого дела нет. А вам бабам подавай внимание, причём не как-то
порционно, а всё сразу и без остатка. Вот и подумай, каково это —
оказаться в компании сладкоежки в магазине полном конфет. Отсюда и
злость, и нервные срывы. А письма гневные – это в большей степени
ревность. Я тебе всё не рассказывал, не хотел, чтоб ты нервничала,
но у них давно уже там не всё в порядке было. То и дело, ссоры,
споры, скандалы. Но это всё дело молодое. Они там вдвоём меж собой
должны были разобраться.
— А как ты оправдаешь бегство с
джином? – словно въедливый прокурор потребовала ответа кухарка.
— Так, я я ж тебе уже сказал, —
продолжил разъяснения Олег, — довёл её Грюн до ручки. Она с ним о
серьёзном, а тот в книги свои упрётся и отмалчивается. Тут бы любая
баба психанула, а тут я ещё, как назло, Генку в эту библиотеку
затащил, ну и получилось как получилось. Генка-то по сути тоже не
виноват. Если бы Грюн не кинулся на него первым, там ничего бы и не
было, а так просто в морду получил. Понимаю, что больно, неприятно.
Ну тут уж кто сильнее.
Слова коварного авантюриста возымели
действие, и глубокое размышление проявилось на смазливом личике
кухарки.
— Подумаешь, племяшу твоему нос
расквасили, обычное дело, — продолжил жечь глаголом «ужасный», — ты
вон, вообще недавно Генке в череп кухонный нож по рукоять загнала.
А он, между прочим, даже не обиделся на тебя. Для мужиков разборки
– дело житейское. Ну и, чтоб ты понимала, я твоего племянничка
вытащил из библиотеки по просьбе Фиалки. Она прекрасно знала, что
её ждёт после возвращения Грюна, и всё равно упрашивала меня
вернуть его. Вот ты ей тихий ад устроила, а девка-то Грюна всё
равно любит. Переживает.
Словесные конструкции Олег
Евгеньевич городил прозой совершенно в них не веря, вот только
чутьё в очередной раз не подвело, и Фиалку, что называется,
захлестнули чувства. Девицу словно прорвало, и та утонула в слезах
и истерических признаниях. Под конец бывшая пленница закрытого
крыла библиотеки вообще уронила голову на руки, и зарыдала взахлёб.
Нервы Фиалки не выдержали колоссальной напряги. Дрогнула и
эмоциональная твердыня кухарки. Архэя чисто по-женски почувствовала
тяжкой доле несчастной.