Все это
далось неожиданно легко и без всякого внутреннего трепета. Марат
больше не боялся. Его вообще мало что пугало сейчас в этом мире.
Напротив строки «Храбрость» в его дневнике стояла выведенная
твердой рукой десятка. «Способность защитника» удостоилась жалкой
четверочки, но это поправимо.
После той
ночи разве что-то могло его напугать? Особенно если это просто
девичий смех. А взгляд… он теперь мог выдержать и не
такое.
* * *
- Как ваше
ничего? – спросил он Наталью на перемене. – Здесь отдыхали? Или
где-нибудь на югах жарили прекрасное тельце?
Так и
сказал: жарили. Именно «прекрасное тельце». Размеренным, спокойным
и дружелюбным голосом, четко проговаривая каждое слово, без всякого
ехидства.
Хотя,
честно говоря, тельце было… так себе. Наташка красива, бесспорно.
Длиннющая коса куда ниже пояса, утонченные черты лица. Но вот спина
подкачала: похожа на параллелепипед, почти лишенная талии, и это
при девичьей худобе. Среди двадцати девушек в классе Наташа явно
была не в фаворитках, и даже не в первой десятке. Ну да ничего,
путь к олимпийскому золоту тоже начинается не с битв с олимпийскими
чемпионами.
Наташа,
потупив глаза, и явно заливаясь краской, поведала, что «в основном
здесь, никуда не ездили, скукота страшенная, даже позагорать не с
кем».
- Как это
не с кем? – вмешалась вдруг Травина. – А я?
По лицу
Натальи пробежала едва заметная тень досады.
- Ну да,
только с тобой…
«…с дурой»
- добавил про себя Марат, явно прочитав это на девичьем
личике.
Они мило
поболтали еще пару минут, а потом Наташа, явно что-то затевая,
пересела на парту за Маратом. За ней потянулась и Аня. Он не придал
этому значения. И, как оказалось, зря…
Он
почувствовал первый тычок, как только начался следующий
первосентябрьский урок. Наташка, тварь, ткнула его ручкой в спину.
Он не отреагировал. Затем последовал второй тычок, еще более
болезненный. А потом и третий. Четвертый. Марат завел руку за спину
и показал мучительницам «фак». Сзади послышалось мерзкое
хихиканье.
«Да чтоб
вас черт побрал, коровы безмозглые».
Марат
спокойно встал и под удивленным взглядом Веры Борисовны пересел на
другое место. Глянул на девчонок, вкладывая во взгляд холод, досаду
и презрение. Лица обеих вытянулись. На них читалось явное
недоумение и растерянность.
«Ладно, по
дороге из школы разберусь», - подумал Марат и, приняв решение,
полностью потерял интерес к чересчур чувствительным и озабоченным
особам.