Теперь полёты пошли интереснее и чаще.
Нам уже стали доверять летать одним, а это
ответственность.
- Перед каждым упражнением,
обязательно разбирайте на земле пошаговым методом. Проще будет в
воздухе, - говорил Нестеров, занимаясь с нами на
спортгородке.
Я заметил, что и комэска был не против
такого варианта занятий на свежем воздухе, хотя остальные
инструктора, по слухам, с непониманием относились к этому. Думают,
что это разлагает дисциплину, и курсанты ничего не учат. А по мне,
так это лучше душного кабинета. И «пеший по лётному» сразу
отработать можно.
- А как там группа Швабрина? - спросил
Костя. - Так они и не вылетели?
- Никто не вылетел самостоятельно.
Этот петуша... то есть, Швабрин, получил от исполняющего
обязанности начальника училища строгий выговор. Его даже дядя не
спас, - сказал Николаевич.
- И кто у него дядя? Здесь есть вообще
простые люди? - негодовал я. Хотя, чему я удивляюсь, когда мне
самому приходилось обращаться за помощью к людям со
связями.
- Как кто? Замполит, полковник
Борщёв.
Я смотрю, что этот человек с очень
кулинарной фамилией, постоянно попадается на кумовстве. То зять у
него Граблин должности меняет по щелчку пальцев. Теперь вот
племянник перспективный. Может где-нибудь ещё кто-то из этого
«супового» клана всплывёт.
- Николаич, Родин с тобой? - крикнул
Ребров из окна штаба полка.
- Да, к вам отправить?
- На «максимале» пускай
мчит!
И к чему такая спешка? Пришлось
срываться с места и бежать со всех ног.
- Родин, а ну тормози! Не торопись, а
то успеешь, - остановил меня Нестеров. - Ты ещё около двери будешь
стоять полчаса, чтобы попасть к Реброву.
- С чего вы так решили, Николаич? -
спросил Артём, оторвавшийся от «пешего» выполнения
виража.
- Рыжов, ты сколько в армии?
Правильно, год! А я 17 лет.
У кабинета я действительно задержался
надолго. Нестеров на пару минут ошибся со своим прогнозом о
длительности времени ожидания. Комэска в это время рассказывал об
объёме трудотерапии, который ожидает техника самолёта, попавшегося
на злоупотреблении спиртным.
- Саныч, отсюда и до обеда копать! Ты
посмотри на него! Чего трясёшь своей мордой лица, Гудкин? Ты
сколько уже раз на гауптвахте сидел? - доносился до меня голос
Реброва.
- Так... ик... на той... ик... неделе
только раз сидел, товарищ подполковник, - проговорил обвиняемый,
периодически икая.