Разлили,
чокнулись: «За знакомство!» Выпили.
Генка стакан, я
полстакана, девчонки пригубили. Им хотелось больше, но они пока
стеснялись. Видя это, я провозгласил:
– Рюмочка по
рюмочке – веселый ручеек!
И снова
разлил.
Через полчаса
прикончили первую бутылку. Глаза у девушек заблестели, они уже пили
наравне со мной. Теперь, под воздействием винных паров они казались
мне настоящими красавицами. Венера пышная и румяная как сдобная
булочка, ее непременно хотелось надкусить. Раиса, напротив,
спортивная и крепкая (как оказалось, кмс по плаванью), такая сама
кого хочешь надкусит.
В дверь
постоянно лезли какие-то хари, пьяные и не очень. Это были
отвергнутые поклонники и претенденты. Они хотели набить нам с
Генкой морды и одновременно упасть на хвост. Девки со смехом и
руганью выталкивали их за порог.
Еще через пару
часов, после выпитой второй бутылки и начатой третьей нам
захотелось музыки.
На стареньком
проигрывателе завели пластинку певца Рафаэля и принялись танцевать.
Мне почему-то выпало танцевать с Венерой. Девушка ласково хлопала
рыжими ресницами и прижималась мягкой грудью, а ее халат нескромно
спадал то с одного, то с другого плеча.
– Люблю Рафаэля,
сил нет! – блаженно шептала девушка под сладкие рулады, испанского
гомика. Она об этом не знала, и ей было хорошо.
Однако, танец
наш был недолгим.
– Убери руки,
козел! – прошипела Раиса и добавила громко. – Венерка, забери
своего кобеля.
– Фу-ты, ну-ты,
ножки гнуты… – пьяно бормотал Генка, – воображала, хвост
поджала…
Чтоб разрядить
обстановку, я рассказал анекдот про «в углу скребет мышь». Девки
скисли от смеха, повторяя: «кто такой вуглускр?»
Закрепляя успех,
быстренько разлил и пригласил:
–
Комарики-лягушки, выпьем бормотушки?
Выпили, сменили
пластинку на Ободзинского. Через пять минут Раиса танцевала уже со
мной. Я не стал повторять Генкиных ошибок, и вместо того, чтоб
хватать ее за выступающие части тела, легонько придерживал за тугую
талию иногда спускаясь на бедра. Затем склонил голову и то и дело,
словно ненароком касался кончиками губ ее шеи, чувствуя, как она
млеет от этих касаний. Мы медленно кружились в полумраке под «Эти
глаза напротив» и потому как она дышала, я понял, что «эти глаза
уже не против». Постепенно мы дрейфовали к стенке, к которой я
Раису слегка прижал. Она не оттолкнула, тогда я поцеловал ее в
пахнущие вином губы, она не сразу, но ответила. Не помню, сколько
длился этот поцелуй, возбуждение накрыло меня волной цунами. Когда,
наконец оторвался, спросил хриплым голосом: