Разливное вино и
два пирожка с ливером на закуску, мы взяли там же в пивнушке. Жорж
разлил в пластиковые стаканчики и сразу выдул свой. Я пока
воздержался, не сказать, что был подавлен свалившейся информацией,
но как-то стало не по себе. Раньше Жорж уже упоминал про,
приключившийся в тридцать каком-то году, БП, но это было как-то
абстрактно. Теперь же причина апокалипсиса персонифицировалась и
заиграла, если можно так сказать, живыми красками.
– Так что,
будущее предопределено? Все пропало, шеф?
– Смотря чье
будущее, – он злобно укусил пирожок. – Моего времени – да, твоего –
тоже. А вот того, куда ты прыгнул, начало семидесятых, еще пока
нет. По крайней мере «они» так считают иначе не стали бы затевать
эту канитель.
– Постой,
постой! – я замотал головой, словно терзаемая слепнями лошадь. –
Ничего не понимаю… сколько этих… «настоящих» времен?
– Да я сам не до
конца врубаюсь… – Жорж пожал худыми плечами. – «Они» говорят, что
время, как и пространство, неограниченно делимо, и словно
поверхность моря, состоит из бесконечного числа волн. Падая в
прошлое, как камень в воду ты запускаешь новую волну изменений, но
она никогда не догонит той волны, с которой ты совершил свой прыжок
в прошлое. То есть, меняя прошлое, ты не можешь изменить свое
настоящее, в противном случае путешествия во времени были бы
невозможны. А так ты просто скачешь с гребня на гребень и это лишь
вопрос энергозатрат. Они, кстати, по мере углубления в прошлое с
каждым последующим прыжком растут по экспоненте. Например, я могу
ходить в портал хоть каждый час, тебе открытия приходится ждать
сутки, а если ты поставишь портал в семьдесят втором и захочешь
отправить человека еще глубже в прошлое, то ждать пока накопится
энергия для прыжка, придется сотню лет, что, как ты понимаешь,
делает затею абсолютно бессмысленной.
– Ну ладно, –
сказал я, задумчиво потягивая вино, – Время, волны, прыг-скок… это
все понятно. Но вот что мне абсолютно непонятно: как это люди
позволили угробить себя какой-то космической каменюке?
– Брюску Уилиса
вспомнил? – хехекнул Жорж. – Так он помер к тому времени – некому
было за нас заступиться. А если серьезно, то дела в космической
области к тридцатому стали еще хуже, чем во времена Брюски.
Финансовый кризис, как начался в восемнадцатом, так по самое
пришествие из него не вылезали. Депрессии, войны да революции,
какой там на хер космос.