И герои сражаются за себя, пытаясь разгадать, какое место отведено им в придуманном автором чудовищном состязании!
Я читаю, и страшно мне, и увлекательно, но я не разрешаю себе заглядывать в конец, перелистывать последние страницы – никогда!..
А еще мне всегда нравится в книгах, когда смешно. Когда смешно… непредсказуемо, а не там, где положено по законам жанра! Островская не боится шутить там, где кажется, что это невозможно и даже опасно. Она совершенно свободна в тексте, ничего не боится и ничем себя не ограничивает. И поэтому все получается, да так хорошо!
И финал! Он всегда феерический, во всех отношениях. Иногда так сразу и не поймешь, такой ли уж это стопроцентный хеппи-энд, на который, как мне кажется, надеется каждый нелицемерный читатель! А потом приходит осознание, что все правильно, так и должно быть.
Как читатель, я знаю совершенно точно, что счастливый конец в романе – не признак слабоволия или бесхарактерности автора! Это, возможно, единственный способ изменить мир. Я говорю это сейчас совершенно серьезно. Я читаю, в это время для меня не существует неразрешимых проблем и глобальных кризисов, политических, финансовых или смысловых. Я читаю и точно знаю, что все… обойдется. Честно. Всерьез.
И обыкновенные дети из обыкновенного детского дома станут жить во дворце и получат возможность понять, что мир огромен и прекрасен!
Заповедник, где обитает смерть
«…Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержанны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся…»
Второе послание к Тимофею святого апостола Павла
Вся жизнь – игра: сюжет – так себе, но зато какая графика!
Народная мудрость хакеров
Фонари едва мерцали, вся улица погружена в ночную тень, хотя какая может быть тень, если света нет; даже луна на небе без короны – просто как белая пуговка, пришитая к черной рубашке. Зимнее утро приходить не спешило, и дома тоже не торопились просыпаться; в темных стеклах окон ничего не отражалось, а что за ними – одному Богу известно. Если Он не спит, конечно.