В последнее время она все чаще ловила себя на мысли, что домой идти не хочется, и даже радовалась, заставая Сашу спящим.
Но сегодня привычная тишина вдруг испугала Ингу. Она рывком отдернула шторы. Саша безвольно обвис в кресле, из уголка рта тянулась струйка слюны. На полу валялась пустая бутылка.
Инга потрясенно опустилась на пол. Откуда это? Саша не пьет. Тем более он же на кресле. Да, первый этаж, и на лестнице пандус, но не мог же он вот так взять и поехать в ближайший магазин. Невероятно. Не сиделка же принесла! Это уж совсем невероятно.
Она заставила себя встать и взяться за телефон.
Володя приехал только через полтора часа:
– Извини, пробки, – он поцеловал Ингу, вошел в комнату и присвистнул. – И давно у вас такое?
– Володь, я не знаю, – Инга всхлипнула. – Да, я врач, я должна была заметить. Но его же спиртом растирают, запах практически не выветривается. А Сашка так на меня рычит все время, что и подходить лишний раз не хочется. Глаза мутные? Так они давно уже не горят. Но я не понимаю – спиртного-то у нас в доме особо не водится, откуда это? – она брезгливо ткнула ногой бутылку.
– Ну, сестренка, тоже мне, бином Ньютона! Вы же не на Луне живете. Погоди немножко.
Вернувшись минут через двадцать, Володя доложил:
– Сосед ваш, Василь Петрович, сознался: ну да, бывает. Говорит, Сашка в стенку стукнет, я сбегаю – а чего, жалко же мужика, без ног-то! Вот тебе и откуда. Ну с соседом я воспитательную работу провел, больше не повторится. Но, Инга, у вас первый этаж. Сашка подъедет к окну, любого из мужиков во дворе попросит, ему принесут. Я же всем по макушке не настучу. И ставни железные на окна не поставлю, так ведь?
Инга горестно кивнула.
Они вдвоем переложили Сашу на кровать.
– Галя-то давно была? – спросил Володя.
– Недели две назад. Он и ей сцены закатывает. Почти три года прошло, а он все развод простить не может. Как собака на сене, честное слово! И Димка к нему даже не подходит – шестнадцать лет, взрослый совсем, все уже понимает, конечно, ему за мать обидно. Про его идею с учебой в Израиле и говорить нечего. Не понимаю, чего Саша так упирается. Не дам разрешения, и все. Знаешь, даже странно. Дима – родная кровь, а Сашка с ним как на войне. А вот Валерик…
– Так, может, именно потому? – предположил Володя. – Сашка и так себя ущербным чувствует. А перед Димкой еще и виноватым: ну вроде как не отец, а не пойми что. А тут сынок еще и в Израиль собрался. Я не говорю, что это плохо, пусть парень учится. Но Сашке обидно, что от него только разрешение на выезд нужно. Вот и изображает: я отец, и мое слово главное. А Валерик раз чужой, значит, перед ним никаких обязательств.