– Не пойду я первым, – отказался от почетной роли Шафранов. – У меня жена на материке. Топорков пусть топает – как человек одинокий, с не испорченной в загсе репутацией... Да и обстреляться ему не мешает.
– А чего сразу я? – возмутился Топорков. – Чуть что, так молодой, необстрелянный...
Чувство юмора на службе в Каратае не давало свихнуться окончательно. Но временами праздная болтовня подчиненных так доканывала...
– Помолчите хоть минуту, – попросил я. – Шафранов, Топорков, расползтись по периметру. Хижняк, держи дверь. Да соберитесь, мужики, будет вам и жрачка, и сон.
– Главное, чтобы не гроб на молнии, – крякнул Шафранов и куда-то покатился, напевая про «землянку нашу в три наката».
Главная примета в моей загубленной жизни – не следовать никаким приметам. Оттого и живой, что следую только разуму и иногда интуиции. В землянке было тихо. Что-то не так. Фигуранты затаились, ждали штурма, берегли патроны. А еще прекрасно знали, что у нас приказ взять их живыми. Поэтому гранатами забрасывать не станем, стрелять на поражение – тоже. Но что-то определенно шло не так. Я стащил с головы форменную «конфедератку», помахал ею в проеме. Землянка помалкивала. Сгруппировался и перемахнул через проем к другому косяку – трудно было меня не заметить. Снова ноль реакции. Выдержку проявляли? Вроде не должны, публика задерганная. А биться будут до последнего – знают, что после пристрастной беседы с костоломами Благомора их гарантированно пошлют на виселицу, как злостных заговорщиков. И не таких посылали.
– Помочь? – предложил свои услуги Хижняк, с удобством расположившийся по диагонали от входа.
Я отмахнулся. Взял на изготовку изделие Стечкина и нырнул в проем – правым плечом вперед, перекатиться, ударить по конечностям... Отсутствие сопротивления несколько обескуражило. Здесь вообще никого не было! Я ударился о земляной пол, сменил координаты и приземлился на колено, стращая стволом пустое пространство. В землянке было тихо, ни мебели толком, ни живых существ. Земляные стены заросли плесенью, стелился гнилостный дух. От когда-то крепкой лежанки осталась кучка разложившейся древесины. Имелась печка – ржавый короб и гнутое колено упертого в потолок дымохода. И провал у дальней стены. Я осторожно приблизился, включил фонарь. Осветил осыпающиеся ступени, прорубленные в глине. Подвал в землянке? Как интересно... Снова кувырок – с попутным выключением фонаря и быстрым перемещением во мраке. Никто не стрелял! Даже беспокойно как-то...