Вероятно, кто-то услышал, что я проснулась. Дверь распахнулась, и на пороге появился молодой мужчина. Года двадцать три, накачанные плечи, очень короткая стрижка…
– Good morning! – сказал мужчина.
«Неужели я опять в Англии?»
Я тоже пожелала ему доброго утра и спросила, можно ли мне выпить воды и помыть руки. У нас не принято прямо спрашивать про туалет. У нас спрашивают разрешения помыть руки и говорят, что идут мыть руки.
Мужчина моргнул. Он явно не понял, что я говорю.
– Вы говорите по-русски? – спросила я на этом языке.
– Слава тебе, Господи! – выдохнул парень и перекрестился. – А я-то думал, что я с вами делать буду.
Я, теперь по-русски, сказала, что мне нужно. И все получила. Потом парень мне еще завтрак приготовил.
– Где я? – спросила я у него.
– Говорить не велено.
Судя по виду из окна, мы находились где-то за городом, да и навряд ли в городской черте стоят такие домики…
– Это не монастырь? – уточнила я.
Парень удивленно посмотрел на меня.
– В таких домах в древности жили русские? – Я сделала круговой жест рукой.
– И теперь живут. А бывает, и хуже.
Парень развлекал меня часа полтора. Рассказывал про русские традиции, русскую историю, которую неплохо знал. Я узнала от него много нового. Но он наотрез отказывался объяснять, кто он, кого представляет и зачем я нахожусь в этом доме.
Потом приехал какой-то пожилой мужчина в сопровождении еще двух парней, но парни при нашей беседе не присутствовали. Дядька очень вежливо расспросил меня про мою жизнь в Лондоне, про Ленечку, про приезд в Россию, про работу на Константина, потом про кейс. Я честно рассказала, что знала. Дядька очень внимательно меня слушал и радовался, что я говорю по-русски. Оказалось, что во сне я говорила только по-английски. Я вообще не знала, что разговариваю во сне. Но вообще, наверное, люди во сне говорят на родном языке, не правда ли?
Насколько я поняла, больше всего дядьку (который мне не представлялся) интересовали Константин и кейс.
– Но Константин вроде бы не знает про кейс, – сказала я. – И кейс был пустой!
– Вы уверены, Барбара? – вкрадчиво спросил дядька.
Я моргнула.
– Если вы видели его пустым, это не значит, что он раньше был таким.
Потом дядька достал из внутреннего кармана бумажник, извлек оттуда стодолларовую купюру и вручил мне.
– Мы изъяли купюру у вас. Я вам возвращаю другую. Не волнуйтесь: настоящая. Я не обкрадываю бедных, в особенности женщин.