Я не могу без тебя жить (стихотворения, поэмы) - страница 11

Шрифт
Интервал
еще влетит впотьмах под Харьков,
шипя морской осенней пеной.
И вдруг глаза во сне намокнут,
колеса сдавят рельс узкий,
нагрянет утро, глянут окна
на осень в новом недоуздке.
А подойдешь к нему под Тулой
забыть ладонь на поршне жарком:
осунувшийся и сутулый
в тумане роется огарком.
Но – опылен морскою пеною,
сожрав просторы сна и лени,
внезапно засвистит он: «Генуя!» —
и в море влезет по колени.

18 июля 1915

Торжественно

Разум изрублен. И
скомканы вечностью вежды…
Ты
     не ответишь, Возлюбленный,
прежняя моя надеждо.
Но не извернусь, мыслями стиснутый
                       тесными,
нет, не изверуюсь, нет, не изверуюсь.
                       Реже – но
буду стучать к Тебе, дикий, взъерошенный,
                       бешеный,
буду хулить Тебя, чтоб Ты откликнулся
                       песнями!

1915

Объявление

Я запретил бы «Продажу овса и сена»…
Ведь это пахнет убийством Отца и Сына?
А если сердце к тревогам улиц пребудет глухо,
руби мне, грохот, руби мне глупое, глухое ухо!
Буквы сигают, как блохи,
облепили беленькую страничку.
Ум, имеющий привычку,
притянул сухие крохи.
Странноприимный дом для ветра,
или гостиницы весны —
вот что должно рассыпать щедро
по рынкам выросшей страны.

1915

Морской шум

Две слабости: шпилек и килек…
А в горячее лето
море целит навылет
из зеленого пистолета.
Но, схвативши за руку ветер,
Позабывшее всё на свете,
в лицо ему мечет и мечет
лето – горячие речи.
О море – как молодец! Весь он
встряхнул закипевшие кудри,
покрытый ударами песен
о гневом зазнавшемся утре.
Ты вся погружаешься в пену,
облизанная валами,
но черную похоти вену
мечтой рассеку пополам я.
И завтра, как пристани взмылят,
как валом привалится грудь, —
навылет, навылет, навылет
меня расстрелять не забудь!

1915

* * *

Я знаю: все плечи смело
ложатся в волны, как в простыни,
а ваше лицо из мела
горит и сыплется звездами.
Вас море держит в ладони,
с горячего сняв песка,
и кажется, вот утонет
изгиб золотистого виска…
Тогда разорвутся губы
от злой и холодной ругани,
и море пойдет на убыль
задом, как зверь испуганный.
И станет коситься глазом
в небо, за помощью, к третьему,
но брошу лопнувший разум
с размаха далёко вслед ему.
И буду плевать без страха
в лицо им дары и таинства
за то, что твоя рубаха
одна на песке останется.

1915

Повей вояна (вступление)

Еще никто не стиснул брови
врагам за думой одолеть их,
когда, шумя стаканом крови,
Следующая страница